– Ч-черт! – отставил чашку Леонтьев. – Похоже на правду… Наверное, убрус стал для них всего лишь побочным призом. Который, впрочем, они все равно не получили. Но только почему в меня стреляли? А подвешивали над костром? Похищали из гостиницы?
– Допустим то, что про убрус иезуиты узнали случайно, уже попав в Россию, – отмахнулась девушка. – Просто теперь уже никак не могут успокоиться. Забудь на время про орден, Женя! Давай вернемся к школам. В начале девятнадцатого века иезуитов запрещают, война школ заканчивается. Но вот что интересно: из закрытых орденом монастырей восстанавливается всего один. Все остальные открыты только сейчас, в наше время. Как думаешь, почему?
– Учитывая то, как храбро они стреляют в сотрудников Счетной палаты? – Молодой человек пожал плечами. – Надо полагать, древняя тайная организация набрала силу?
– Именно! – обрадовалась Катя. – Они обрели власть и начали восстанавливать свои заброшенные веками назад святыни.
– Вообще-то я пошутил, – усмехнулся Женя.
– А я – нет! – воскликнула девушка.
– Тише, маму разбудишь! – вскинул палец к губам Леонтьев.
– Извини. – Катерина допила кофе и поднялась, поставила чашку в раковину. – Раз тебе неинтересно… Тогда я спать.
– После кофе?
Девушка молча пошла в комнату.
– Постой, подожди! – вскочил молодой человек. – Катя, не сердись. Ну, трудно мне всерьез относиться к побасенкам про древние тайные ордены. Даже когда ребята из этих контор в меня стреляют. Уж очень все это попахивает дешевыми голливудскими ужастиками.
– В тебя так часто стреляют, что ты можешь с этим шутить? – остановилась она.
– Пару раз в год, не считая обычного размахивания стволом перед носом.
– Правда? – Брови девушки заметно дернулись вверх.
– Странно, что тебя это удивляет, – пожал плечами Леонтьев. – Ты же знаешь, кем я работаю.
– А-а, ну да, – усмехнулась Катя. – Ты бухгалтер.
– Именно. Так что за идея тебя посетила?
– Очень простая. Если закрытые иезуитами «учебные» монастыри восстанавливают сейчас, то достаточно найти людей или контору, связанную с ними со всеми, и ты получишь ответ на вопрос, кто сегодня является наследником древнего ордена.
– Логично, – после короткого размышления согласился Леонтьев. – Даже странно, почему такая простая мысль не пришла нам в головы раньше?
– Не такая простая. Имена учредителей, спонсоров, членов опекунских советов в инет выкладывают нечасто. Боюсь, чтобы их получить, придется кое-где показать корочки сотрудника Счетной палаты.
– О-о! Мисс Всезнайка не может обойтись без моей помощи, – ухмыльнулся молодой человек. – Вот только зачем тогда она мне нужна?
– Если «мисс Всезнайка» отвалит, то ты не будешь знать, какими именно монастырями интересоваться, – парировала девушка.
– Один-один, – со вздохом признал Женя. – Придется терпеть тебя дальше. Однако можешь не радоваться. События явно перетекают из прошлого в современность. А здесь я вполне смогу обойтись и без тебя.
– Не говори «гоп», бухгалтер, пока до сути не добрался. У нашего прошлого есть одна очень забавная черта. Это его полная непредсказуемость.
* * *
– Сыск мы провели на скорую руку, государь, ибо к тебе с вестями торопились. Может статься, оттого никаких следов татар оных и не нашли, – повинился Басарга. – Снег свежий округ обители и вдоль дороги к ней нетронут. На трактах, в Суздаль ведущих, чужих воинов путники не видели. Раненых и убитых всех с собою они унесли. Откуда взялись, куда сгинули, неведомо… По следам выходит, что из города пришли, больше неоткуда. Да токмо откуда в Суздале татары? Может статься, губной староста чего выведает, отпишется… В монастыре же душегубы сии шестнадцать людей порешили. Богомольцев девятерых да семь инокинь, самых старших. Молодух, как ни странно, беда сия миновала. Токмо оглушили иных…
– Токмо тех, выходит, били, кто тайну спасения царевича выдать мог? – остановил боярина Иоанн, в этот раз вышедший к подьячему в белой шелковой рубахе, опоясанной атласным кушаком. Похоже, Басарга застал его во время какого-то домашнего развлечения. Однако встречи со слугой Иоанн все равно откладывать не стал. Теперь же царю и вовсе стало не до веселья. Он кругами ходил по тесной светелке, заставленной сундуками, то начиная оглаживать свою бороду, то вдруг принимаясь истово креститься. В голове царя явно вились какие-то мысли, однако высказывать их вслух правитель всея Руси не спешил.
– Может статься, блаженного псковского подробнее расспросить? – не выдержал затянувшегося молчания Басарга.
– Он, что знал, уже высказал, – резко остановился Иоанн. – О том, что коли не смирю я гордыни и деятельности своей, явится брат мой старший и все роды княжеские и бояре знатные его право на стол признают. Посему не править я должен во славу веры и державы русской, в силу разумения своего, а князьям верным псом служить. Не указывать, а слушать, не для отчины величия добиваться, а вольницу боярскую покрывать… Каковы они, князья мои верные, ты ныне сам знаешь. Был у меня брат старший – ан не захотели его на стол, ибо власть твердая родов сильных и древних за ним стояла. Меня захотели, дабы игрушкой малолетней забавляться. – Иоанн медленно покачал головой. – Не прощу, не забуду детства своего сиротского, вечеров темных и голодных, нянек сосланных, постелей грязных. Ровно не князем я был великим, а нищетой подзаборной. А ныне, вишь, как силу обрел, так князья и о старшинстве меж братьев вспомнили! Не хотят службы нести, хотят вольницей пробавляться! Что же… Коли князья служить не желают, без них тогда обойдемся, иных слуг у земли русской себе испросим!
Государь, крепко сжав кулак, подошел к Басарге. В задумчивости поджал губы. Подьячий, пряча тревогу, опустил голову. Слова Софония о слишком опасной тайне не шли из его памяти.
– Надо бы брата моего сыскать, боярин. Нехорошо, когда заговорщики подлые с ним якшаются, а я токмо слухами о родиче столь близком питаюсь.
– Сделаю все возможное, государь. – Полученный приказ развеял тревогу без следа. Слуга, знающий опасную тайну, был нужен царю живым, дабы исполнять поручения, с этой тайной связанные.
– Постой! – вскинул палец Иоанн. – Ты ведь не един в обитель Покровскую ездил, при тебе завсегда друзья твои держатся? Опасаюсь я, неверно вы волю мою истолковать способны… Слушай меня, запомни и друзьям своим передай. Кровь царскую проливать никому недопустимо!!! – Государь ненадолго замолчал, словно подчеркивая важность сих слов, и продолжил: – Коли смерти брату своему пожелаю, стало быть, и к себе подобное допускаю. А то, что он старший и прав на престол больше имеет… Так на все Божья воля. Захочет властитель небесный моего ухода, даст на то знак ясный. Не захочет – мы его волю понять сможем, не ошибемся. Теперь все, ступай.
Домой подьячий мчался как на крыльях. С плеч боярина упала огромная тяжесть, и он спешил сообщить друзьям, что им ничего не угрожает.
