Навстречу путешественникам движется сороконожка. Селения не
собирается сворачивать в сторону. По сравнению с детьми, сороконожка кажется
огромной, словно многоэтажный дом.
Артуру становится страшно. Он впервые видит такое гигантское
насекомое: каждая нога его размером с ковш большого экскаватора.
Селения продолжает идти прямо, словно не видит
приближающейся опасности.
— Послушай… а почему бы нам ни обойти это страшилище? —
стараясь сохранять спокойствие, обращается к девочке Артур.
— Не бойся! — вместо Селении отвечает ему Барахлюш. — Лучше
посмотри, какой у меня с собой ножик! Сколько в нем лезвий и всяких штучек!
Целых триста! Мне подарили его на день рождения.
Юный принц вынимает из кармана ножик, поразительно
напоминающий швейцарские перочинные ножи со многими лезвиями и
приспособлениями, и принимается объяснять назначение каждого спрятанного в
рукоятке устройства.
— Видишь, тут есть пилочка, обоюдоострое лезвие, пинцет с
захватами. А вот соломинка для пускания мыльных пузырей, музыкальная шкатулка,
вафельница. С другой стороны есть щипцы для дробления косточек винограда,
индикатор восьми запахов, приборчик для посыпания пирожных ванильным сахаром, а
на случай жары — веер!
Барахлюш нажимает на кнопку, и из корпуса ножа выскакивает
великолепный японский веер. Делая вид, что на улице страшная духота, юный принц
томно им обмахивается.
— Вот здорово… в прошлом году мне на день рождения тоже
подарили перочинный ножик… Почти такой же, как твой! — говорит Артур, не
упуская из виду сороконожку, по-прежнему ползущую прямо на них, и обеспокоено
спрашивает юного принца: — А… против сороконожек у тебя ничего нет?
— Конечно есть! — и Барахлюш с упоением начинает перечислять
все приспособления своего суперножика: розештопор и ножечете, клеескрепки и
раствомазки, трубкогары и свистоушки, глотощетки и пастошки, кошешелки и
сумокеты, ламповерты и крутожерди…
Он готов перечислять и дальше, но Селении его болтовня
действует на нервы:
— А нет ли у тебя приспособления, чтобы заткнуть тебе рот? —
произносит она, вытаскивая меч из ножен.
Барахлюш обиженно пожимает плечами, а Селения неожиданно
подскакивает к сороконожке и, словно серпом колосья, срезает ей передние ноги.
От неожиданности насекомое встает на дыбы, точнее,
вскидывает голову, одновременно приподняв переднюю часть туловища.
А наши герои, нырнув под сороконожку словно под эстакаду,
идут как в туннеле: над головой у них длинное упитанное брюхо, а по бокам
колышется густая бахрома из бесчисленных ног.
Неожиданно сороконожка меняет курс на сто восемьдесят
градусов: разворачиваясь, сотни ног поднимают тучу пыли, и путешественники
начинают усиленно чихать. Звуки, издаваемые сороконожкой на повороте,
напоминают изумленному Артуру рев идущего на посадку «Боинга».
Барахлюш нисколько не удивлен. Путнику, идущему под защитой
тяжелой туши насекомого и его множества ног, ничего не грозит, поэтому минипуты
часто прибегают к такому способу передвижения. Принцу не раз приходилось перемещаться
под защитой сороконожки, поэтому он увлеченно продолжает расписывать
преимущества своего любимого ножика:
— В нем есть даже настоящий пилукарст шороборочник, очень
полезный при охоте на пернышатых бандаруксов!
— Что это за птица такая — бандарукс? — спрашивает Артур, не
отрывая взора от нависающего над ними брюха насекомого.
— Это не птица, а рыба, — отвечает Барахлюш, и, не вдаваясь
в подробности, продолжает: — А еще в моем ножике есть опрокидывающий рычаг,
выбивалка для бархата, чистилка для свежего винограда, мочилка для изюма,
рогатка для охоты на жаб, накафлонник, и много всякого оружия: параблюмбум,
анти-гиромалюгер, двенадцатиударный свисталон и даже новый двусторонний
кармагон…
Сороконожка пускается в галоп и быстро исчезает в траве,
подняв на прощание такую плотную тучу пыли, что наши путешественники вынуждены
закрыть глаза и ждать, пока она осядет. Артур облегченно вздыхает: этот
минипутский способ передвижения ему совсем не нравится.
— И, наконец — поднимает палец кверху Барахлюш, — последний
и мой самый любимый предмет: расческа!
Барахлюш нажимает на кнопку, и из ножика выскакивает
маленькая расческа, украшенная перламутром. С нескрываемым удовольствием принц
проводит ею по своим торчащим во все стороны вихрам. Надо сказать, от этого
прическа его не претерпевает никаких изменений.
— Да… расчески в моем ножичке точно нет! — со смехом
восклицает Артур.
* * *
Центральный вокзал, место встречи всех заядлых
путешественников-минипутов, находится на площадке, расчищенной среди лесных
зарослей. Издали он напоминает лежащий на земле плоский камень. Когда же
присмотришься, понимаешь, что камня два. В зазоре между двумя плоскими камнями
минипуты оборудовали вокзал, вернее, привокзальные помещения. Ни железной
дороги, ни вообще какой-нибудь дороги, отходящей от камня, Артур пока не видит.
Вдоль каменной стойки с несколькими окошечками могут
одновременно разместиться несколько десятков пассажиров. Сейчас там никого нет.
Селения подходит к окошку, над котором висит табличка:
«Транспорт-экспресс в любом направлении»
— Есть здесь кто-нибудь? — спрашивает в окошко Селения.
Ответа нет. Однако в маленькое окошко видно освещенное
факелом помещение, явно обитаемое.
— Да, похоже, минипуты не любят путешествовать, — говорит
Артур, обращаясь к Барахлюшу.
— Когда совершишь хотя бы одну поездку, поймешь, почему
желающих прокатиться не так уж много, — насмешливо отвечает ему принц.
Артур не понимает, что тот имеет в виду, но тут внимание его
привлекает лежащая на стойке штучка в форме половинки апельсина. Он уже видел
такие в гостиницах — на них нажимали, и раздавался звонок, и, не долго думая, с
размаху ударяет по ней. Раздается пронзительный писк, переходящий в визгливое
шипение, и Артур в изумлении видит, как штучка, подпрыгнув, приземляется на
тоненькие лапки-пружинки. Два висящих на длинных стебельках глаза гневно
смотрят на Артура
— Я… мне… простите, пожалуйста, мне показалось, что вы — это
кнопка звонка! — оправдывается Артур.
Видимо, зверек его понял и, обидевшись на сравнение со
звонком, заверещал еще громче.
— Ой, простите, я хотел… хочу… я не знал, что вы живой! —
вконец запутался Артур.
