Слабо взмахнув рукой в знак прощания, бабулечка провожает
взглядом выехавшую из сада полицейскую машину. Мощный мотор ревет, из-под колес
во все стороны летят песчинки и мелкие камешки, газ из выхлопной трубы
пригибает к земле высокие стебли травы. Для продирающихся через травяные
джунгли минипутов отъезд полицейских подобен удаляющемуся грохоту
землетрясения.
— Что это было? — встревоженно спрашивает Артур.
— Да эти… гуманоиды, — небрежно бросает Селения. — Мы,
минипуты, привыкли к подобным звукам.
— А-а-а… — тянет Артур, в душе чувствуя себя немножечко
виноватым.
Барахлюш разворачивает карту, но увы! Она насквозь промокла,
контуры континентов расплылись. Теперь ее можно только выбросить.
— Ах, черт! Все размазано! Как же нам теперь быть? — сокрушается
юный принц.
Артур задирает голову вверх.
— Солнце там. Резервуар на севере. Значит, идем туда! —
говорит он, указывая направление. — Положитесь на меня, — уверенным голосом
добавляет он.
Раздвинув травинки, он делает шаг вперед и проваливается в
огромную яму. Это настоящий кратер. К счастью, ему удается ухватиться за
свисающий со стенки корень. Словно по канату, Артур поднимается по корню до
края ямы и выбирается наружу. Отряхнувшись, он со страхом, смешанным с
любопытством, заглядывает вниз.
— Интересно, откуда взялась эта яма? — недоумевает он,
вглядываясь в черную бездну.
— Все те же гуманоиды постарались, — с мрачной усмешкой
отвечает Селения. — Вчера на нашем континенте они сделали не менее дюжины таких
дырок. Словно сговорились нас погубить!
Именно вчера Артур перекопал чуть ли не весь сад в поисках
клада… Мальчику становится стыдно, он готов извиниться, но признаться, что
именно он выкопал все эти ямы, у него не хватает мужества.
На противоположной стороне ямы видна ведущая в глубь кратера
тропа, по ней непрерывно движутся муравьи, и каждый тащит на спине мешок с
землей.
— Им тут работы на несколько месяцев — надо все восстановить
и заново проложить дорогу.
— Знать бы только, зачем эти дикари вечно что-то роют! — с
досадой произносит Барахлюш.
Артур решает промолчать. Не говорить же ему, что он, Артур,
и есть этот дикарь!
— Не говори ерунду, Барахлюш! Люди не знают о нашем
существовании. А, значит, не могут знать и о тех разрушениях, которые они
производят на нашем континенте, — снисходительно объясняет брату Селения.
— Скоро они о вас узнают! — с горячностью произносит Артур.
— И больше никаких катастроф у вас не будет, даю слово!
— Что ж, посмотрим, — как всегда скептически отзывается
Селения. — А пока давайте-ка поищем место для ночлега. Скоро стемнеет.
Закатное солнце окрашивает травяные джунгли в рыжий цвет.
Высоко-высоко над рыжей травой раскинулось темное чернильное небо. Впереди
виден одинокий красный цветок мака, и маленький отряд спешит к нему.
Барахлюш вытаскивает свой замечательный ножик.
— Где тут у нас всеприклей? — задумчиво произносит он, вертя
его в руках.
Он нажимает кнопку, но вместо желаемого всеприклея из ножика
вырывается струя пламени и пролетает прямо над головой Артура. К счастью,
мальчик успевает увернуться.
— Упс! — вместо извинения восклицает Барахлюш.
— Давай сюда, иначе мы все сгорим! — возмущенная Селения
отбирает у брата нож и сама отыскивает нужную кнопку.
— Я просто очень долго им не пользовался, — оправдывается
юный принц. — Мне подарили его на день рождения!
— А сколько тебе лет? — спрашивает Артур.
— Триста сорок семь. Через восемнадцать лет я стану
совершеннолетним, — гордо объясняет принц.
Артур пытается сосчитать, когда же будет совершеннолетие
Барахлюша, но у него ничего не получается.
Отыскав нужную кнопку, Селения нажимает ее, и тонкая струя
всеприклея с громким чавканьем прилипает к лепестку мака. Даже Человек-Паук
вряд ли сумел бы так метко выбросить свою паутину.
Вытащив из ножика маленький колышек, девочка втыкает его в
землю. С помощью еще одного приспособления, извлеченного из удивительного ножа,
она закручивает клеевую нить в спираль, с помощью которой притягивает лепесток,
а вместе с ним и весь цветок к земле. Наконец, цветок оказывается совсем низко,
а лепесток и вовсе касается земли — он похож на подъемный мост. Такие мосты
были раньше в замках, их поднимали, когда приближались враги, и опускали, когда
приезжали друзья.
Углубившийся в подсчеты Артур не замечает этих
приготовлений.
— Послушай… сколько же тогда лет Селении? — спрашивает он
Барахлюша, пытаясь разобраться в возрасте своих друзей.
— Скоро ей исполнится тысяча лет, а, значит, она станет
совсем взрослой, — с завистью отвечает маленький принц. — Через два дня у нее
день рождения!
Артур ничего не понимает… а он-то гордился, что ему уже
целых десять лет!
Лепесток висит низко, Селения без труда взбегает по нему и
спрыгивает в чашечку цветка. Затем она подбирает пучки тычинок, и, орудуя мечом
как серпом, срезает их. Подолгу тряся каждую тычинку, она стряхивает с них
крохотные желтые шарики, из которых затем сооружает три мягких постели.
Осознав бессмысленность своих подсчетов, Артур бросает это
занятие, и с восхищением наблюдает за ловкими движениями принцессы.
Сбросив вниз ненужные больше тычинки, Селения широким жестом
приглашает мальчиков подняться в цветок.
Взбежав по лепестку, Барахлюш с размаху бросается на мягкое
желтое ложе.
— Ох, я просто умираю от усталости! Всем спокойной ночи! —
говорит он и тут же засыпает, даже не успев перевернуться на бок.
Артур с завистью смотрит на мальчугана. Вот уж кому явно не
нужно бабушкино снотворное!
— Везет ему, он может так быстро заснуть.
— Просто он еще маленький, — объясняет Селения.
— Маленький? Триста сорок семь лет — не так уж и мало!
Покопавшись в рюкзаке брата, Селения достает белый
светящийся шарик, трясет его, чтобы он зажегся, подбрасывает, и шарик повисает
в воздухе, распространяя вокруг себя приятный матовый свет.
— А тебе правда скоро исполнится тысяча лет? — спрашивает
Артур.
