— В саду? — переспрашивает отец. Похоже, он в состоянии
запомнить только то, что интересует его непосредственно.
— Да, но сад большой, и поэтому Артур хотел попасть к
минипутам, чтобы они показали ему, где спрятано сокровище, — заключает бабушка,
довольная собственной логикой.
Отец все еще не может связать обрывки мыслей. Сейчас он
больше всего напоминает сеттера, в растерянности топчущегося возле кроличьей
норы.
— У вас есть лопата? — неожиданно спрашивает он, плотоядно
улыбаясь и хлопая глазами.
За окном ночь готовится вступить в свои права. Изрезанное
длинными синими полосами небо напоминает шкуру зебры.
* * *
Перед крыльцом стоит родительский автомобиль, пучки света от
горящих фар желтыми лучами пронизывают сад.
В саду громко пыхтят и охают. В желтоватом свете видна
свежевырытая яма. Время от времени из ямы показывается лопата: она выбрасывает
на траву кучку черной земли.
Другая лопата, менее проворная и менее нагруженная, взлетает
над другой ямой, и тоже выбрасывает на траву свежую землю.
Тяжко вздыхая, бабушка сидит на верхней ступени крыльца и
смотрит на изменившийся сад. Сейчас он больше всего напоминает поле битвы.
Повсюду зияют ямы и высятся кучи земли, словно в саду поработал гигантский
свихнувшийся крот. Впрочем, кроты не имеют привычки реветь. А из одной ямы
только что раздался громогласный рев. И высунулась голова.
Голова эта принадлежит отцу Артура, однако узнать его очень
трудно, так как лицо у него выпачкано в земле. У него сломалась лопата.
— Как можно что-то отыскать с таким дурацким инструментом? —
возмущается он, в ярости отбрасывая переломившийся черенок.
Над краем другой ямы показывается голова его жены, также вся
в земле.
— Успокойся, дорогой! Не стоит нервничать! — говорит мать
Артура.
Ей прекрасно удается сводить употребление слов к минимуму. А
вот поддерживать в порядке свой внешний вид не получается: платье, в котором
она приехала, превратилось в мятую грязную тряпку, один рукав оторвался и
болтается на ниточке.
— Дай мне твою лопату! — раздраженно говорит отец. Он
вырывает из рук жены лопату и вновь ныряет в свою яму. Из ямы летят комья
земли.
Бабушка в отчаянии, обитатели ее сада тоже.
Чувствуя себя опустошенной, ничтожной и бесполезной,
бабулечка, несмотря на присущую ей энергию, являет собой легкую добычу для
страшной болезни, именуемой депрессией, гнусного недуга, подхватив который,
человек отказывается бороться с возникшими на его пути трудностями. Наверное,
бабушкина депрессия пряталась глубоко под землей, а теперь непрошеные копатели
выпустили ее наружу.
— Зачем искать клад, если Артура все равно нет, и он не
может им воспользоваться? — спрашивает бабушка упавшим голосом.
Вынырнувший из ямы отец пытается утешить ее.
— Не беспокойтесь, бабулечка. Ну, может, он и потерялся, но
только чуть-чуть. Я знаю своего сына, он всегда такой непоседливый. И при этом
ужасный гурман, поэтому он непременно вернется к обеду, — добавляет отец своим
самым убедительным тоном.
— Но сейчас уже десять, время ужинать, — уточняет бабушка,
сверяясь с часами.
Высунувшись из ямы, отец убеждается, что действительно
наступает ночь.
— А? Что? Ах, да, вы правы, — соглашается он и с удивлением
констатирует: ах, как быстро летит время, когда ищешь клад!
— Но это ничего, он придет и сразу отправится спать, и таким
образом мы сэкономим один ужин, точнее, половину ужина.
— Франсуа! — возмущается мать.
— Не волнуйся, это я шучу, — защищается отец. — Разве ты не
помнишь пословицу: кто спит, тот обедает?
Его жена продолжает ворчать — просто так, для порядка.
— Кстати, насчет обеда… так как спать я не хочу, то и
желудок мой тоже спать не собирается, — говорит отец, намекая на то, что он
лично вполне готов что-нибудь съесть.
— У меня остался кусочек именинного пирога Артура, —
поддерживает разговор бабушка.
— Превосходно! — радостно восклицает отец. — Раз нас не было
на дне его рождения, мы имеем полное право отпраздновать это событие!
— Франсуа! — раздается плаксивый голос матери. В ее
словарном запасе это имя занимает особое место: она произносит его часто и
всегда с упреком.
Глава 5
— Я умираю с голоду! — громко заявляет Барахлюш.
Тело паука размеренно колышется, сидящие на лапе минипуты
раскачиваются в такт, и от этой тряски желудок юного принца дает о себе знать.
— Ты, главное, не забывай предупреждать нас, когда ты есть
не хочешь, — язвительно откликается его сестра.
— А разве хотеть есть — это преступление? Что-то я никогда
такого не слышал! И вообще, мы не ели уже несколько селенелий! — ворчит принц,
держась руками за живот, словно тот, не встретив понимания, намеревается
сбежать в более понятливое тело.
— К тому же мой организм растет, значит, ему нужен материал
для роста! Что, разве я не прав?
— Прав. Но сейчас твоему организму придется потерпеть, так
как мы уже у цели! — говорит Селения, прерывая дискуссию в самом зародыше.
Впереди начинается каменный туннель, перед которым зияет
широкий разлом: давным-давно в это место ударила молния. Камень по краям
разлома искрошился… а может, это огромное древнее чудовище яростно изгрызло его
своими острыми зубами.
В дальнем углу разлома виднеется отверстие — темное, затянутое
слизью. Вода, сочащаяся из стен разлома, капает вниз совершенно бесшумно: дно
так глубоко, что звук разбивающихся капель не долетает до поверхности земли.
Селения и оба мальчика крепко вцепляются в шерсть,
покрывающую ногу паука, и толстый скакун с размаху плюхается в разлом. В
отличие от минипутов, для него это всего лишь небольшое углубление. К счастью
для наших героев. Ведь если бы им пришлось спускаться по мокрым стенам, они
могли бы сорваться в каменную пропасть. Что, согласитесь, не слишком приятно.
Очутившись на дне разлома, принцесса, не объясняя ничего
своим спутникам, отправляется на поиски и довольно быстро находит то, что
искала, а именно табличку со словами: «Проход запрещен». Для тех, кто не в
ладах с грамотой, под надписью на всякий случай нарисован череп с костями.
