— Через несколько месяцев болезни и чары, воздействие
которых мне довелось испытать во время экспедиции, начали изменять мое тело, —
проникновенным тоном продолжает Урдалак. Это продолжение обещает быть
трагическим, и принцесса чувствует, что слова даются ему нелегко. — Постепенно
страх перед моими болезнями охватил город. Все боялись заразиться. При моем
приближении минипуты мгновенно разбегались. Со мной вообще перестали
разговаривать или старались отделаться краткими репликами. Мне по-прежнему
вежливо улыбались, однако улыбки были вымученными. Чем более уродливым
становилось мое тело, тем больше минипутов сторонилось меня. В конце концов я
остался один, в собственном доме, отрезанный от всего мира, один на один со
своей болью, которую никто не захотел со мной разделить. Я, Урдалак, герой и
спаситель целого народа, за несколько месяцев превратился в Урдалака
Уродливого. А вскоре настал тот день, когда минипуты больше не захотели
произносить мое имя и стали именовать меня всего одной буквой У… Ужасный У!
И падший принц погрузился в горестные воспоминания.
Всего на несколько секунд в сердце Селении пробуждается
сострадание. Она не умеет смеяться над чужим горем, но сейчас ей необходимо
установить истину, а не прислушиваться к собственным чувствам.
— То, что написано в Книге Истории, несколько отличается от
вашего рассказа! — осмеливается вставить она.
Урдалак выпрямляется и внимательно смотрит на нее: слова
принцессы заинтересовали его. Он не знал, что его печальная судьба уже занесена
в великую Книгу Истории.
— И… что же гласит официальная версия? — с нескрываемым
любопытством спрашивает он.
Стараясь говорить как можно суше, принцесса излагает
параграф из учебника, старательно выученный ею в школе. Ее преподавателем был
крот Миро. Проживший пятнадцать тысяч лет, он не имел равных среди учителей
Великой Истории. Селения обожала его уроки. Миро увлеченно рассказывал о
жестоких битвах и проливал слезы умиления, говоря о мирной жизни. А когда
наставала очередь рассказов о героях, он не отказывал себе в удовольствии
вспрыгнуть на стол и на глазах у восхищенных учеников продемонстрировать
знаменитые приемы кротового единоборства. К концу урока он основательно
выматывался и после звонка мчался домой, где устраивал себе продолжительную
сиесту. Историю Урдалака он знал наизусть, и, пожалуй, это была единственная
история, которую он излагал спокойно и с нескрываемым уважением к ее главному
действующему лицу.
Официальная версия гласила, что Урдалак торжественно отбыл в
экспедицию, получив благословение самого короля. Поход, растянувшийся на многие
месяцы, был нелегким.
Урдалак, изучавший военное искусство наравне с кодексом
чести, всегда уважал своего противника. Но очень скоро он был вынужден
пересмотреть свои взгляды, забыть, чему его учили.
Из-за засухи мир за стенами города минипутов стал настоящим
адом. Чтобы выжить в нем, надо было превратиться в дьявола. Бродячие торговцы
рассказывали об ужасных деяниях Урдалака, случайные путешественники
подтверждали их слова, добавляли подробности. Минипуты узнали о моральном падении
своего героя. Устав от постоянных налетов грабителей и одичавших минипутов,
Урдалак перестал защищаться и стал нападать первым. Сражаясь за благородное
дело выживания своего народа, он, чтобы поскорей достичь цели, стал грабить и
убивать, как простой разбойник.
Когда эти печальные известия дошли до столицы, минипутов
охватила глубокая скорбь: они не привыкли, чтобы ради них одни существа
уничтожали других.
Собрали Большой совет. Обсуждение вопроса длилось десять
лун. Советники вышли из зала совета совершенно измученные, зато с текстом
Уложения, названного «Книга Великих Мыслей».
Этот документ лег в основу задуманной императором переделки
общества. Новое общество строилось на законах справедливости, на уважении к
минипутам и к созданным трудами их рук ценностям.
За несколько недель столица преобразилась. Теперь ничто не
могло быть сломано или выдрано просто так, без тщательной оценки последствий
такого поступка. Мусор перестали выбрасывать. Его собирали в кучи и устраивали
собрания, на которых обсуждали, как его лучше использовать. Поступать так
велела третья заповедь Уложения. В голове минипутов прочно сидела мудрость,
несколько лет назад изреченная Арчибальдом Благодетелем: «Ничего бесследно не
исчезает, ничего из ничего не создается, все превращается во все».
Арчибальд честно признавался, что фраза эта ему не
принадлежит, но какая, в сущности, разница?
Вторая заповедь была извлечена из книги, о которой Арчибальд
часто упоминал, но название которой никто не смог вспомнить. Заповедь гласила:
«Люби и почитай ближнего своего, как самого себя». Эта заповедь пришлась всем
по душе, и все старательно соблюдали ее. Минипуты стали чаще улыбаться,
радостно здоровались при встречах и часто приглашали друг друга в гости, хотя
из-за засухи трапезы становились все скуднее.
Первая заповедь была самой важной. Происхождением своим она
была обязана несчастным приключениям Урдалака: «Ничто не может оправдать
убийство невиновного».
Совет принял эту формулировку без всяких возражений и
единогласно решил считать ее Первой заповедью. Всего заповедей было больше трех
тысяч — по одной на каждый селенель, и каждый минипут — если он хотел быть
достойным высокого звания минипута — обязан был им следовать.
За время экспедиции изменился не только Урдалак. Изменилось
общество минипутов. Поэтому, когда он прибыл в город с бочкой воды, прием ему
был оказан достаточно прохладный. И все из-за того, что повозку с водой тянули
двенадцать рабов. Урдалак обратил их в рабство во время своего похода.
Император поблагодарил Урадалка за драгоценную воду, но
устроить Урдалаку торжественную встречу, на которую тот не только рассчитывал,
но и имел право, не пожелал.
Минипуты освободили захваченных Урдалаком рабов, накормили
их и отпустили, дав с собой еды на несколько дней.
Урдалак был единственным минипутом, вернувшимся живым из
трудной экспедиции. Единственным, кто мог рассказать, как погибли остальные
участники похода. Поэтому многие сомневались в правдивости его рассказов. Он же
старался не обращать внимания на оскорбительные намеки и с удовольствием
рассказывал о своих подвигах. С каждым новым рассказом его похождения
становились все более невероятными.
Минипуты вежливо слушали его, так как восьмая заповедь
гласила, что каждый минипут имеет право на свободу слова, а заповедь номер
пятьсот сорок семь уточняла, что невежливо прерывать говорящего.
