Сцепив восьмипалые руки, он лихорадочно соображает, как
теперь поступить. Что ж, еще один удар судьбы! Надо признать, по количеству
ударов, нанесенных ему судьбой, Ужасного У вполне можно сравнить с креслом из
шведского супермаркета «Икеа», которое специальный ударный механизм с грузом
испытывает на прочность.
Урдалаку ничего не остается, как признать свое поражение.
— Отличный ход! — тяжко вздыхая, обращается он к принцессе,
приготовившейся к самому худшему. — А ты гораздо умнее, чем я думал, —
продолжает Урдалак. — Зная, сколь могущественны мои чары, ты не стала рисковать
и отдала свое сердце первому встречному.
— Ну, если быть точной, то последнему. По времени,
разумеется, — опять не удержавшись, насмешливо отвечает она. — Он недавно
прибыл в наш мир.
Урдалак поворачивается к принцессе спиной и отходит к блюду
с фруктами.
— Ты сделала этому мальчишке поистине царский подарок. И он
вряд ли сумеет оценить его. Более того, он не сможет им воспользоваться. В
твоей власти было спасти мне жизнь, ты это знала, но не сделала. Следовательно,
не жди от меня пощады, — произносит он, обхватывая восьмипалой руко-клешней
огромную ягоду смородины. — А чтобы ты поняла, как мучителен мой недуг и как
тяжела моя жизнь, облегчить которую ты не пожелала, тебе, прежде чем умереть,
придется немного помучаться… О, не беспокойся, никаких физических страданий.
Мучения эти исключительно моральные, — завершает он с неприкрытым садистским
удовольствием.
Селения, конечно, готова к самому худшему, но мрачная
фантазия Урдалака, поистине, не имеет границ.
— Прежде, чем ты умрешь, ты увидишь, как твое племя исчезнет
с лица земли. Я его оттуда смою, — зловещим тоном, не оставляющим сомнений в
его решимости, заявляет Урдалак.
Слова зачастую производят большее впечатление, чем поступки.
Селении кажется, что ее бросили в ледяную реку и волны несут ее прямо в
Ледовитый океан, где она тотчас утонет, потому что минипуты не умеют плавать.
А Урдалак уже переключил внимание на смородину. Кажется, эта
ягода сейчас интересует его больше всего на свете. Похоже, он решает вопрос:
съесть или не съесть?
Лихорадочно вспоминая все, чем можно растопить лед —
солнышко, кипящий чайник, горячий утюг — Селения выбирается из ледяного плена.
От возмущения горячая кровь в ее жилах начинает струиться в два раза быстрее,
приливает к щекам, заставляет сильнее биться сердце.
Гнев и ненависть соединились в один большой костер. Ее ничто
не остановит. Схватив меч, она резко вскидывает руку и, словно копье, бросает
свое оружие в грудь Урдалаку. Жажда мести придает ей силы. Клинок молнией
рассекает воздух и попадает в цель. К несчастью, там, куда метилась принцесса,
у ужасного владыки тела нет. Вместо него зияет дыра. Меч пролетает сквозь дыру
и пригвождает к блюду огромную сочную ягоду. Урдалак смотрит то на меч, то на
принцессу и молчит.
Впервые его изуродованное тело сослужило ему службу.
Поистине, замыслы судьбы неисповедимы, и все, что она дарует тебе, надо
безропотно принимать. Только что он проклинал свое искореженное тело, а теперь
благословляет свое уродство!
Задумчиво взирая на вытекающий из пронзенной мечом ягоды
сок, он подставляет палец, и когда на него падает большая капля, плотоядно
слизывает ее.
— Вот так, как я слизал эту каплю сока, волна смоет
минипутов с лица земли, — дьявольским тоном произносит он.
Потерпев неудачу, Селения в растерянности стоит и ждет, не
случится ли чуда, и не вернется ли к ней могучий меч. Но чуда не происходит, в
сердце принцессы вновь закипает гнев, и она с кулаками набрасывается на
Урдалака.
К несчастью, время упущено. Гигантская фигура Мракоса
преграждает ей путь. Раздается вой сирены, и со всех сторон к Селении
устремляются осматы, хватают ее, и через пару секунд она уже не может
пошевелить ни рукой, ни ногой.
Вырваться из клешней осматов невозможно: несмотря на
нитевидные лапы, у них стальные мускулы. К тому же осматов очень много — целая
туча.
От ярости и унижения принцесса чуть не плачет.
Вытащив меч из пронзенной ягоды, Урдалак поворачивается к
Селении и окидывает ее снисходительным взором.
Появление этой дерзкой девчонки с ее игрушечным мечом
изрядно развлекло его.
— Не жалей ни о чем, Селения, — ободряющим тоном говорит он
ей. — Даже если бы ты вышла за меня замуж, уверяю тебя… я бы все равно
уничтожил твой народ!
Нервы Селении не выдерживают, и она заливается слезами.
— Ты настоящее чудовище, Урдалак!
Насекомоподобное существо не может отказать себе в
удовольствии улыбнуться. Он столько раз слышал эти слова!
— Да, именно чудовище, я это знаю! Увы, таким меня сделали
неразборчивые знакомства, — сокрушенно отвечает он. Юмор Урдалака такой же
черный, как и его взгляд.
— Уведите ее! — приказывает Ужасный У, отшвыривая от себя
ягоду.
Глава 9
Артур стоит возле тюремной решетки и изо всех сил ее
расшатывает. Устав, он прекращает свое занятие и переводит дыхание.
— Только что был женихом, а теперь, пожалуйста, — уже
вдовец, — бурчит он себе под нос. — А вдобавок еще и пленник! Нет, я так не играю.
Он действительно не намерен мириться с таким положением.
Гнев придает ему силы, и он возобновляет прерванное занятие: трясет решетку в
надежде расшатать ее. Но, увы! Ни один прутик даже не шелохнулся. Решетки в
тюрьме делаются с таким расчетом, чтобы заключенные не смогли ни вынуть их, ни
выломать.
— Послушай, Барахлюш, нам надо выбраться отсюда! Ну,
придумай что-нибудь! — тормошит он друга, прекрасно понимая, что надежды на
изобретательность юного принца практически никакой.
— Да думаю я, Артур, думаю! — отмахивается от него Барахлюш.
Он удобно устроился на тюфячке из травы и, похоже, больше хочет спать, чем
искать выход из положения.
— Как ты можешь спать, когда нам всем грозит опасность? Нет,
хуже: неизвестность! — возмущается Артур.
— А я и не сплю, — бурчит принц, но слова его звучат не
слишком убедительно. — Я просто собрал всю свою энергию, всю силу, которая мне
нужна чтобы ходить, есть, говорить, и теперь я эту силу концентрирую-ю-у…у…
— Заснул! — констатирует Артур,.
— Да, вот, знаешь… — бормотание Барахлюша стихает: мальчик
окончательно погрузился в сон.
