Дед вздыхает и осторожно снимает с плеч руки Артура.
— Конечно, я все слышал, мой мальчик, но… Никто еще никогда
не выбирался живым из темниц Некрополиса! Никогда! — печально добавляет он.
— А вот это мы еще посмотрим! А пока скажи мне хотя бы,
помнишь ли ты, где спрятал клад?
Арчибаль печально опускает голову, словно собака, упустившая
добычу.
— Клад в тронном зале Ужасного У. Он сидит на нем.
— Ничего, недолго ему осталось сидеть! — восклицает Артур,
чувствуя, как к нему постепенно возвращаются былые силы и изобретательность. —
Селения отправилась разобраться с Урдалаком, и насколько я ее знаю, от него
только пух и перья останутся!
В запальчивости он опять произносит запретное имя.
При звуке этого имени, того самого, что всем приносит
несчастье, Барахлюш просыпается и вскакивает на ноги. Так быстро разбудить
юного принца Артур вряд ли сумел бы даже пинком.
Арчибальд чертит в воздухе знак креста, стремясь отвести
беду, которую сулят звуки имени монстра. Но непоправимое уже случилось. Оно
произнесено. И беда не замедлила явиться.
Дверь темницы открывается, и в камеру к оторопевшим узникам
вталкивают Селению. Не удержавшись на ногах, девочка растягивается на полу.
Страж быстро запирает дверь, и караул удаляется.
Артур бросается к Селении и помогает ей подняться. Он
извлекает из кармана случайно завалявшийся там платок и вытирает ей испачканное
лицо. Потом тем же самым платком стряхивает пыль с ее растрепавшихся волос.
Нельзя сказать, чтобы от забот Артура Селения стала
значительно чище, однако она вполне оценила его внимание и благодарно
улыбнулась ему.
Тем более, что для шуток сил у нее сейчас нет.
— Все пропало, — отряхнувшись, тихо произносит она. — Мне не
удалось выполнить задание.
Никогда еще Артур не видел принцессу такой растерянной и
беспомощной. Оказывается, сердце ее сделано не из железа, да и броня при
ближайшем рассмотрении тоже оказывается не столь уж прочной.
— Все пропало, — повторяет она и, усевшись на пол, начинает
плакать.
Вооружившись все тем же платком, Артур осторожно вытирает
бегущие по щекам принцессы слезы.
— Раз мы живы, значит, ничего не потеряно! Просто надо
собраться с мыслями и что-нибудь придумать! — ободряет он ее. И хотя у него
самого на душе кошки скребут, он готов на все, лишь бы она перестала плакать.
Наверное, Селения услышала его молчаливую просьбу: она
перестает плакать и с удивлением смотрит на него. Оптимизм Артура, похоже,
заразил и ее.
Нет, решительно она сделала удачный выбор. Артур не просто
вежливый и великодушный, он еще храбрый и упорный, готов довести любое дело до
конца. Все эти качества делают его достойным звания принца. Селения благодарно
улыбается мальчику, и тот от радости заливается краской. Но в полумраке темницы
никто не заметил, что он покраснел, как помидор.
Приходится признать, что стоит Селении взглянуть на вас, как
весь остальной мир внезапно перестает существовать. Она словно горячий очаг
посреди холодной тундры, зонтик посреди раскаленной пустыни, чесалка с ручкой,
когда сильно чешется спина.
Артур смотрит на Селению и чувствует себя свалившимся в
костер снежным комом, медленно тающим от жарких языков пламени. Голова у него
кружится, он решительным шагом подходит к прекрасной принцессе и уже собирается
поцеловать ее… как между ними, словно чертик из коробочки, возникает шустрый
Барахлюш.
— Простите, голубки мои… я не хотел вам мешать, но… полагаю,
что, несмотря на необычную ситуацию, следует соблюдать традиции и протокол, —
назидательно говорит он.
Слова братца возвращают принцессу к жизни: она мотает
головой, словно стряхивая с себя неведомые чары, вскакивает на ноги и
принимается отряхивать одежду.
— Черт возьми, на этот раз брат прав! Где только была моя
голова? — ворчит она.
Она — настоящая принцесса, и поэтому ей не надо объяснять
важность протокола и традиций.
Растерянный, Артур чувствует себя щенком, потерявшим мячик.
— А… какие традиции?.. — растерянно спрашивает он.
— Традиции наших предков! Все они записаны в протоколе, и
каждая свадьба должна проходить согласно протоколу! — отчеканивает принцесса.
— После того, как принцесса поцелует своего жениха, должна
пройти еще тысяча лет, по истечении которых она имеет право подарить ему второй
поцелуй, — цитирует принцесса. Она знает протокол наизусть, ведь это входит в
ее обязанности. — Желание влюбленных начать совместную жизнь должно быть
подвергнуто испытанию. Второй поцелуй бывает более долгим и имеет особую
ценность, ибо только то, что даруется нам крайне редко, имеет для нас значение,
— назидательно добавляет она, окончательно изничтожив несведущего в вопросах
протокола Артура.
Мальчик совершенно подавлен суровостью минипутского этикета.
— Но… а как же… да, конечно, — бормочет он, кивая. Но ничего
не поделаешь, придется ждать еще тысячу лет.
Внезапно дверь темницы со страшным скрежетом распахивается и
на пороге появляется Мракос. Он любит обставлять свои появления шумом и
грохотом. Но еще больше ему нравится выступать в роли театрального злодея,
который всегда появляется не вовремя и расстраивает планы положительных героев.
— Ну, как тут у вас, не слишком жарко? — небрежно
интересуется он и, отломив свисающую с потолка сосульку, засовывает ее в рот.
Острая сосулька напоминает кинжал, и у Артура так и чешутся
руки вонзить ее в грудь мерзкого нахала.
— Климат просто восхитительный, — бодро отвечает Селения,
хотя в душе ее кипит гнев.
— Отец устраивает небольшой праздник в вашу честь. Вы будете
его почетными гостями! — торжественно объявляет Мракос.
Любую фразу своего командира осматы встречают подобострастным
смехом. Еще никому не удавалось вырваться из ловушек, которые мастерски
устраивает У, и приглашенные это прекрасно знают. А потому не ждут от
уготованного им зрелища ничего хорошего.
Артур шепчет на ухо Селении:
— Надо бы устроить заварушку. В пылу драки кто-нибудь из нас
наверняка сможет удрать.
— Вы что-то хотите сказать, молодой человек? — интересуется
Мракос. Выполняя отцовские наставления, он старается быть вежливым и бдительным
одновременно.
