Паутина с легкостью выдерживает его вес, отлично пружинит.
Но если бы Артур был повнимательнее, он бы заметил, как при каждом прыжке
тоненькая серенькая ниточка, уводящая в сторону от полотнища, натягивается и
содрогается. Ниточка тянется к маленькому отверстию на склоне пропасти. В
большом мире в таких норах, проделанных в прибрежных склонах, вьют гнезда
ласточки-береговушки. Ниточка теряется во мраке пещеры, еще более густом, чем
мрак на дне пропасти.
Но любопытство сильнее страха, поэтому, следуя за этой
нитью, мы рискнем проникнуть в таинственную пещеру.
Внезапно во тьме возникает чей-то силуэт, а затем красным
светом вспыхивают глаза. Красные, налившиеся кровью глаза.
Не ведая о грозящей ему опасности, Артур весело подрыгивает
на своем батуте.
— Довольно, успокойся, Селения! Прости меня! — кричит он из
пропасти. — Я сразу увидел внизу паутину, но — согласись! — я же выполнил все,
что ты просила! Просто мне повезло!
Селения не склонна ни прощать, ни тем более играть по чужим
правилам, сейчас ей больше всего на свете хочется наказать, отшлепать
маленького нахала, чтобы у него даже мысли не было совать нос в игры взрослых!
Похоже, пожелания Селении услышаны. Счастливая звезда
изменяет мальчику. При очередном прыжке паутина рвется, и нога Артура проваливается
вниз. Пытаясь вытащить ногу, Артур падает, и липкие паучьи волокна, только что
служившие ему спортивным снарядом, затягивают его в свои объятия.
Тоненькая серенькая ниточка бешено отплясывает, посылая
неведомые сигналы в глубину пещеры.
Красноглазое существо приняло сигнал и, резво пробежав по
коридору, выскочило из отверстия. Теперь все могут его видеть: это маленький
серенький паучок.
Таким он кажется людям из большого мира, или гуманоидам, как
именуют их минипуты. А когда твой рост не более двух миллиметров, обычный
паучок превращается в кошмарное чудовище. В глазах минипутов паук — это
настоящий восьминогий танк, покрытый длинной, как у мамонта, шерстью.
С устрашающим чавканьем паук торопится к запутавшемуся в
паутине Артуру. Церемониться с ним он, очевидно, не собирается.
Паук раскрывает пасть, полную крошечных острых зубов, и
сплевывает вязкую слюну. На паучином языке этот жест заменяет довольную улыбку.
Огромные челюсти приходят в движение, захватывают нить и быстро-быстро
подтягивают ее к себе, а вместе с ней и всю паутину.
Глава 3
Артур лихорадочно пытается выбраться из ловушки, в которую
он угодил по причине собственной беспечности. Клейкие нити, из которых сплетена
паутина, не желают его отпускать, и чем энергичнее старается он от них
избавиться, тем больше они опутывают его, превращая в беспомощный кокон.
— Селения, я влип! — изо всех сил кричит Артур, стараясь,
чтобы голос его донесся до дорожки.
— Ну и прекрасно! В следующий раз ты десять раз подумаешь,
прежде чем так гнусно врать! — отвечает Селения, довольная, что сумела быстро
отомстить маленькому наглецу. — Полагаю, у тебя будет достаточно времени
подумать о своем поведении!
— Но я же ничего плохого не сделал! — оправдывается Артур. —
Ну, подумаешь, услышал, что ты говоришь! Это же совершенно случайно! Я не
собирался подслушивать! За что на меня так долго сердиться? Ты так красиво про
меня говорила!
Селения в ярости топает ногой. Опять этот дрянной мальчишка
смеется над ней!
— Только не подумай, что все это правда! — насмешливо
откликается она. — Я говорила просто так!
— Ах, просто так? — вворачивает Барахлюш, всегда готовый
вставить сестре палки в колеса. — Значит, ты говоришь не то, что думаешь? Так,
может, и сейчас ты тоже говоришь не то, что думаешь?
— Перестань. Я всегда говорю то, что думаю, — отмахивается
от него Селения. — В тот раз я была очень расстроена, мне показалось, что я
виновата в том, что случилось! Вот я и несла всякую чушь, чтобы облегчить
совесть!
— Ага, значит, ты соврала? — не отстает от сестры Барахлюш.
— Да нет же, я никогда не лгу! — оправдывается Селения, все
больше и больше запутываясь в своих ответах. — И вообще, изволь замолчать! Вы
оба с вашей болтовней у меня в печенках сидите! Ладно, признаю, и у меня есть
свои недостатки! Теперь, надеюсь, вы удовлетворены?
— Я — вполне, — страшно довольный, отвечает Барахлюш;. Ему
удалось одержать верх над сестрой, а это бывает так редко!
— А я — нисколько! — доносится из пропасти голос Артур. Он
заметил гигантского паука и — еще хуже! — догадался, куда этот паук держит
путь. Насекомое приближается к нему и явно не для того, чтобы с ним
поздороваться. Скорее, чтобы попрощаться.
— Интересно, чем ты недоволен? — спрашивает Селения,
наклоняясь над пропастью. — Быть может, ты считаешь, что у тебя нет
недостатков?
— Что ты! Совсем наоборот, я глупый, мелкий, ничтожный
человек, и мне ужасно нужна твоя помощь, — отвечает Артур, и в голосе его
звучат панические нотки.
— Вот это называется честным раскаянием. Запоздалым,
конечно, но тем не менее… такое раскаяние приятно слышать, — нарочито громко
поздравляет его принцесса.
Паук продолжает путь, стремительно сокращая расстояние между
собой и Артуром.
— Селения! На помощь! Тут огромный паук, он бежит прямо на
меня! — в ужасе вопит Артур.
Заметив паука, Селения окидывает его оценивающим взором и
спокойно говорит:
— Никакой он не огромный, просто обыкновенный паук! Впрочем,
ты всегда склонен преувеличивать, — заключает она, нисколько не взволнованная
появлением огромного зверя.
— Селения! Помоги мне! Он сейчас сожрет меня! — в панике
кричит мальчик.
Селения становится на одно колено и наклоняется к пропасти —
чтобы было удобнее поддерживать беседу.
— Конечно, я бы предпочла увидеть, как ты сгоришь со стыда,
но….. Быть съеденным пауком тоже неплохо! — прочувствованно говорит она, тем
самым доказывая, что чувство юмора никогда ей не изменяет.
Одарив Артура лучезарной улыбкой, она встает и небрежно
машет ему ручкой.
— Прощай! — весело кричит она и отходит от края пропасти.
Артур остается один на один с чудовищем. Покинутый,
растерянный, обессилевший. Словом, не жилец на этом свете. Так что если бы паук
умел облизываться, он наверняка бы это сделал.
