Наверное, она очень устала. Подумав так, она не смогла сдержать зевок. Было два часа ночи, и она посчитала, который теперь час в Норвегии. Восемь. Кристиане уже давно встала. Она вертится сейчас около Исака, играя со своей собакой, пока отец чутко спит. Собака, конечно же, успела перепачкать все углы, а Исак, безусловно, оставил всё как есть, надеясь, что само высохнет.
Она энергично помассировала шею и окинула взглядом комнату. На полу, у самой двери, лежало сообщение. Наверное, его доставили ещё до того, как она вернулась. На третий этаж вела старая, скрипучая лестница, а она не слышала чьих-либо шагов. Кроме неё на третьем этаже больше никого не было, единственная комната напротив пустовала. И хотя она три раза готовила себе кофе, выходя из комнаты, записки раньше не заметила.
На сообщении стояло время доставки – 6 РМ.
«Please call Ingvard Stubborn. Important. Any Time. Don't mind the time difference»
[22]
.
Stubborn. Стюбё. Ингвар Стюбё. В записке указаны три телефона. Домашний, рабочий и мобильный, сообразила она. Ингер Йоханне не хотелось звонить ни по одному из них. Она медленно провела большим пальцем по имени, а затем сложила бумажку пополам. Вместо того чтобы выкинуть её, она засунула записку в карман и подключилась к интернет-странице «Дагбладет».
Исчезла маленькая девочка. Ещё одна. Сара Бордсен, восьми лет, была похищена в час пик из переполненного автобуса, на котором ехала к бабушке. Полиция пока не располагает никакими сведениями о преступнике. Общественность в панике. В столице и её окрестностях, от Драммена до Аурскуга и от Айдсвола до Дрёбака, на время прекращены занятия во всех детских кружках и секциях. Организованы отряды сопровождения детей до школы и обратно. Некоторым родителям компенсируют затраты, связанные с тем, что им пришлось на время оставить работу, чтобы находиться рядом с детьми. Школы продлённого дня не могут гарантировать постоянного контроля над детьми, а для усиления такого контроля не хватает персонала. Центральный таксомоторный парк Осло организовал специальные детские такси, управляют которыми водители-женщины. Премьер-министр призывал к спокойствию, председатель комитета по охране материнства и детства плакала в прямом эфире. Известная ясновидящая сказала, что Эмили нужно искать в мусорном баке в одной из мясных лавок. Её мнение поддержал шведский коллега. В результате были проверены все мусорные баки во всех мясных лавках Норвегии. Представители Партии прогресса из Сёрлане выступили в парламенте с инициативой восстановить смертную казнь. Ингер Йоханне трясло, потом ей стало жарко, и она сняла свитер.
Конечно, она не собиралась помогать Ингвару Стюбё. Но похищенный ребёнок был словно её собственным. Глядя на фотографии голодающих детей Африки и семилетних девочек-проституток из Таиланда, она всегда представляла себе Кристиане. И всегда выключала телевизор или закрывала газету. Ингер Йоханне не могла на это смотреть. И в этот раз вела себя так же: не хотела связываться с этим делом. Не хотела ничего слышать.
Но сейчас что-то изменилось.
То, что произошло, касалось её лично. Она начала задыхаться от страха и негодования и вдруг поняла, что единственное её желание – вернуться домой на первом же самолёте. Ей стала безразлична судьба Акселя Сайера, неинтересна исследовательская работа, не занимало, что подумает Альвхильд Софиенберг. Она хотела как можно скорее очутиться дома, попросить Исака не спускать глаз с Кристиане, а потом все свои усилия направить на одно-единственное дело: на поиски этого человека, нет, этого чудовища, которое бродит вокруг их домов и похищает детей.
Мысли её сосредоточились на событиях в Норвегии. Она поняла, что после первой встречи с Ингваром Стюбё против своего желания подсознательно уже пыталась составить предварительный портрет преступника. У неё не было достаточных оснований, не было никаких материалов. А перед отъездом она копалась в ящиках, оправдывая свои действия необходимостью уборки, и конспекты, сделанные ею во время обучения в США, стояли теперь на полках в кабинете. Для того чтобы их разобрать, нужно хорошенько поработать.
– Это точно, – сказала она вполголоса, складывая книги в высокую стопку на краю стола.
Ингер Йоханне сейчас больше всего хотелось помочь Ингвару Стюбё. Это дело – словно вызов для неё. Академическая задача. Гимнастика для ума. Соревнование между ней и неизвестным преступником. Ингер Йоханне понимала, что, принимая вызов преступника, обрекает себя на тяжёлую работу, которая не отпустит ни днём, ни ночью во сне, работу, похожую на смертельный марафон, в котором кто-то из них – она или преступник – окажется сильнее, смышлёнее, быстрее. Кто-то выиграет, а кто-то проиграет.
Пальцы нащупали записку. Она вытащила её, развернула на колене, расправила, прочитала ещё раз, а потом внезапно разорвала на маленькие кусочки и спустила в унитаз.
27
Аксель Сайер встал с первыми лучами, хотя всю ночь не сомкнул глаз. Голова, как ни странно, совсем не болела. Он чуть не упал, вставая с постели, – споткнулся о кошку. Она тёрлась о ноги и громко мяукала. Он взял её на руки и долго поглаживал мягкую спинку, бессмысленно уставившись в окно.
Был человек, который ему поверил. Задолго до того, как эта Ингер Йоханне Вик приехала издалека со своими уверениями, был ещё один человек, который знал, что он не совершал того, за что его осудили. Другая женщина, другие времена.
Он встретил её, когда впервые после освобождения зашёл в бар. Почти девять лет воздержания взяли своё. Алкоголь ударил в голову. Выпив поллитра, он почувствовал головокружение. По пути в туалет он споткнулся и упал, разбив бровь, на чей-то стол. За ним сидела женщина в ярком летнем платье с букетом сирени. Кровь никак не удавалось остановить, и она пригласила его к себе домой. Прямо за углом, сказала она. Он попросил её не беспокоиться. Смотри-ка, какой любезный, подумала она и рассмеялась. Её пальцы осторожно дотрагивались до его шеи, пока она обрабатывала рану и накладывала повязку. В её глазах он видел непритворную озабоченность: им, наверное, лучше отправиться к врачу, где ему наложат швы, предложила она. Аксель ощутил запах сирени и не захотел никуда идти. Она взяла его за руку, и он рассказал ей всю свою историю, ничего не скрывая и не изменяя в ней ни единого слова. Он освободился всего полторы недели назад. Аксель был ещё молод и надеялся, что всё в жизни наладится, хотя уже в четырёх местах при попытке устроиться на работу выслушал отказ. Но он не отчаивался. Немного терпения, и всё пойдёт как надо. Он молод, силён и трудолюбив. А ещё он кое-чему научился в тюрьме.
Женщину звали Ева, ей было двадцать три года. На часах было пять минут двенадцатого, и он из уважения к хозяйке решил, что пора уходить, однако она предложила пройтись. Они гуляли по улицам несколько часов. Аксель чувствовал её кожу через платье, когда они случайно касались друг друга, тепло, исходившее от её тела, обжигало его даже через шерстяной джемпер, который он в конце концов снял и укутал её плечи. Она внимательно слушала его. Она верила ему и, когда они расставались под аркой её дома, смущённо обняла его. Быстро взбежала по ступенькам, но остановилась на полпути и громко засмеялась – забыла вернуть джемпер. Они начали встречаться. Но Акселю всё не удавалось найти работу. Через четыре месяца он наконец понял, что правдивость ему только вредит, и обзавёлся прошлым: последние десять лет он-де проработал столяром в Швеции в городе Торнабю. Таким образом он сумел устроиться помощником водителя, но и тут не задержался: у кого-то из работавших вместе с ним нашёлся приятель, знавший о прошлом Акселя. И его сразу уволили, однако Ева и тогда не отвернулась от него.
