– Когда я был моложе, я гордился этим, – продолжил он негромко. – Даже хвастался этим. Своей интуицией. Парни называли меня ЭсЭс. Сверхчувствительный Стюбё. На самом деле я совсем не ясновидец. Я в такое не верю. Я не вижу, где находятся пропавшие люди. Но у меня есть способность… нет, не способность. Склонность. Склонность чувствовать те дела, которые я веду. Это сложно объяснить. У меня есть некая гиперчувствительность. Мне снятся дела, которые я расследую. Я их вижу. Но… я прекратил рассказывать об этом. Коллеги начали странно поглядывать на меня, шептаться у меня за спиной. Я решил молчать.
Водитель красного «гольфа» швырнул окурок в окно и завернул за угол. Ингер Йоханне не могла различить, что он оставил у дома №16, – крышка почтового ящика не закрывалась до конца.
– Это не так уж плохо, – спокойно сказала она. – Все хорошие следователи должны обладать интуицией. В этом нет ничего паранормального и неестественного. Интуиция – это всего-навсего способность подсознания делать вывод на основе ряда известных факторов. Она подсказывает вам выводы, к которым вы не смогли бы прийти на уровне сознания.
Наконец она обернулась.
– Некоторые называют это мудростью, – улыбнулась она. – И считают её женским качеством. Но при чём здесь я?
– Я увидел вас по телевизору, – ответил он. – Ваш поступок произвёл на меня впечатление. Я понял, что должен поговорить с вами. Но на следующий же день забыл об этом. А через некоторое время мне позвонил друг из США. Уоррен Сиффорд.
– Уоррен…
– Именно. ФБР.
Она почувствовала, как кожа на руках покрылась мурашками.
– Обычно мы сообщаем информацию о похищении детей в Интерпол. Уоррен позвонил в связи с подобным делом. Мы не общались больше полугода. В конце разговора он поинтересовался, не знаю ли я случайно женщину по имени Ингер Йоханне Вик. Тогда я рассказал ему о том, что мне известно, и он мне настоятельно рекомендовал обратиться к вам. Мне никогда ничего не советовали так усердно, как в тот раз. День был тяжёлым, а ночью мне приснился сон. Кошмар. Не стану мучить вас пересказом. Иначе вы и вправду подумаете, что я сумасшедший.
И он коротко хохотнул.
– Но в этом сне вы играли особую роль, и поэтому для меня важно стало поговорить с вами. Вы должны помочь. Но вы не хотите. Ладно, я пойду.
– Нет.
Она снова села перед Ингваром.
– Я надеюсь, Уоррен не обманул вас, – тихо проговорила она. – Я не профайлер. Я просто ходила на этот курс и…
– И была лучш…
– Подождите, – перебила она и взглянула ему прямо в глаза. – Вы меня обманываете. Вы всё время знали о моей профессиональной подготовке и ничего об этом не говорили. Не особенно хорошее начало для совместной деятельности.
Она могла поклясться, что он покраснел.
– Но я могу дать вам пять минут, чтобы вы смогли высказать ваши соображения, – продолжила она и посмотрела на плиту. – Пять минут.
– Это расследование – полный хаос, – доверительно сказал он. – Хотя в этом хаосе существует определённый порядок, но я перестал его ощущать, потому что вязну в каких-то отдельных деталях. После исчезновения первого ребёнка, Эмили, всё было предсказуемо. Я возглавлял расследование, со мной работала небольшая группа следователей. А потом словно произошёл взрыв. Особое внимание со стороны прессы привело к тому, что делом стали интересоваться на высоком уровне. Все заявления должны исходить только от начальника криминальной полиции. А поскольку он занимается только тем, что общается с прессой, то достаточно плохо осведомлён. Иногда он заговаривается, а мы потом получаем нагоняй. Я не хочу никого критиковать. Совсем нет. Я прекрасно понимаю, что общественности должно быть известно о деле, в котором столько детских трупов, а…
Он взглянул на кофеварку, поднялся и перелил содержимое в голубой термос.
– … у нас, чёрт побери, нет ни одной улики, – договорил он, выделяя каждое слово.
Ингер Йоханне никогда не слышала, чтобы он ругался.
– У нас только миллион вопросов, ответить на которые пока мы не можем.
Он наполнил кружки:
– Дело осложняется тем, что к нему подключился полицейский департамент Осло. Теперь в расследовании принимает участие просто целая куча народу.
– Но если у вас так много помощников, чем я-то могу вам помочь?
Он медленно опустился на своё место. Ручка кружки была слишком маленькой для его толстых пальцев.
– Я вижу вас в роли некоего советника. Мне было бы легче действовать, если бы я мог воспользоваться вашими знаниями и идеями при работе над делом. Мне для успешной работы необходим ваш скептический подход к расследованию. А вам – посредник. Я.
Он натянуто улыбнулся, словно почувствовал, что нужно извиниться за своих коллег:
– Мне нужен… как бы это сказать… независимый эксперт. Кто-нибудь, не связанный с системой. Находящийся вне хаоса, если хотите.
– И каким образом вы собираетесь это проделать? – сухо поинтересовалась она. – Ознакомить меня со всеми документами по делу, несмотря на то, что я формально не сотрудничаю с криминальной полицией?
– Не беспокойтесь, я беру всю ответственность на себя.
– Но позвольте, я ведь несу ответственность в том случае, когда изучаю секретные материалы.
Он разочарованно покачал головой.
Ингер Йоханне положила на язык кусочек сахара. Он начал таять у нёба и медленно растекаться сладостью. Теперь он явно собирается уходить. Скорее всего, она его больше никогда не увидит.
– Да, – тихо проговорила она, словно он спросил её о чём-то. – Я помогу вам, если у меня получится.
Ингер Йоханне показалось, что он сейчас захлопает в ладоши. К счастью, он не сделал этого. Он начал убирать со стола, словно жил здесь.
Ингвар Стюбё ушёл от Ингер Йоханне только после семи вечера. Она открыла дверь и стояла в прихожей, не зная, куда деть руки.
– Ты напоминаешь мне её, – произнёс Ингвар, надевая пиджак.
– Твою дочь? Я напоминаю тебе… Трине?
– Нет.
Он похлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли чего.
– Ты напоминаешь мне мою жену.
Лине бегом поднималась по лестнице.
– О! Привет!
Подруга с любопытством взглянула на незнакомого мужчину.
– Ингвар Стюбё, – пробормотала Ингер Йоханне. – Лине Скюттер.
– Очень приятно!
– Взаимно.
Ингвар Стюбё протянул руку. И, не дождавшись ответного жеста со стороны Ингер Йоханне, неуклюже засунул её в карман пиджака. А потом коротко кивнул и ушёл.
– Ух! – выдохнула Лине и закрыла за ним дверь. – Типчик! Совсем не для тебя. Точно тебе говорю.
