— Я давно перестала считать, — сказала она и улыбнулась, для женщины за сорок у нее были удивительно ровные белые зубы. — Да это и не имеет значения. В моей профессии, как и во всех других, качество важнее количества. Поэтому я сосредоточиваюсь на изяществе совершения убийства, а не на их количестве. Я нахожу... можно сказать, наслаждение в хорошем исполнении работы.
Она откинула волосы. Они тут же снова упали на лоб.
Ингер Йоханне высвободилась из рук Ингвара: он ее чуть не задушил. С журнального столика на пол скользнула «Дагбладет», он только что ее с интересом просматривал — он не обратил на это внимания. Она полуобернулась к нему и спросила:
— Что такое?
— ...вы нашли последнюю жертву, — доносилось из телевизора, — это был ваш сосед сверху. С вашей точки зрения, с точки зрения несомненного эксперта в этой области, что может скрываться за...
— Что случилось, любимый?
— ...выдать себя за кого-то другого...
— Ингвар!
Кровь отлила от его щек, на лбу выступил пот.
— Ингвар! — закричала она, вскакивая с дивана. — Что с тобой?
— ...напоминает преступления, совершенные в других местах, на других континентах. Не только в США, но и в Англии, и в Германии мы находим...
Ингер Йоханне подняла руку. Шлепнула его по щеке. Это заставило его наконец-то поднять к ней лицо.
— Это она, — прошептал Ингвар.
— ...быть осторожными в выводах в отношении...
— Да что с тобой! — вскричала Ингер Йоханне. — Я думала, у тебя сердечный приступ! Я тысячу раз тебе говорила, что тебе нужно похудеть, и не есть столько сахара, и...
— Это она, — повторил он. — Вот она.
— ...с той оговоркой, что последние несколько месяцев я прожила за границей и могла следить за этим делом только через Интернет и иногда узнавала что-то из случайных газет, я должна...
— Ты сошел с ума? — спросила Ингер Йоханне. — Ты окончательно рехнулся? Почему бы...
Он продолжал указывать на экран. Его лицо потихоньку возвращалось к своему естественному цвету. Дыхание стало ровнее. Ингер Йоханне медленно повернулась к телевизору.
Венке Бенке носила очки без оправы. Резкий студийный свет заставлял бликовать стекла, поэтому глаз было не разглядеть. Костюм был ей маловат, будто она купила его в надежде похудеть. На отвороте пиджака виднелся небольшой значок. На шее сверкала узкая золотая цепочка. Она была очень загорелой для этого времени года.
— Мне ситуация не внушает оптимизма, — ответила она на какой-то вопрос, которого Ингер Йоханне не слышала. — Так как полиция, очевидно, пока не представляет, с чем имеет дело, я боюсь, что вероятность того, что дело раскроют, очень мала.
— Вы действительно так думаете? — спросил ведущий и дал понять движением руки, что хотел бы услышать более обнадеживающий ответ.
— Я не понимаю... — начала Ингер Йоханне, поворачиваясь и пытаясь завладеть вниманием Ингвара.
— Я тебя умоляю! — попросил он. — Дай мне послушать, что она говорит!
— Нам пора заканчивать, — сказал ведущий. — Позвольте мне задать вам личный вопрос: вы никогда не устаете от того, что превращаете убийства и преступления в развлечение для читателей?
Венке Бенке поправила очки. Нос был слишком маленький для такого широкого лица, и очки все время угрожали соскользнуть.
— Да, устаю, — признала она. — Иногда очень. Но писать детективы — это единственное, что я умею. Я начинаю стареть. — Она подняла пухлый указательный палец и посмотрела в камеру. Стали четко видны карие глаза, они заблестели, когда улыбка ямочками разделила ее щеки. — Да и почасовая оплата поистине головокружительная. Это помогает справляться с трудностями.
— Ну что ж... Я хочу поблагодарить...
Щелк. Ингер Йоханне отложила пульт.
— Что ты такое говоришь? — прошептала она. — Ингвар, ты так меня напугал. Я думала, ты умираешь.
— Это Венке Бенке убила Вибекке Хайнербак, — сказал он и раздавил в ладонях пустую пивную банку. — Это она убила Вегарда Крога. И своего соседа, Ховарда Стефансена. Это она — убийца знаменитостей. Я тебе точно говорю.
Ингер Йоханне медленно опустилась на журнальный столик. В доме царила тишина, соседи куда-то уехали. С улицы тоже не доносилось ни звука. Ингер Йоханне и Ингвар были совсем одни.
Из детской внезапно раздался плач, душераздирающий, беспокойный плач шестинедельного младенца.
Венке Бенке медленно вышла из вращающихся дверей телецентра. Был прохладный мартовский вечер, дул свежий ветер. Она посмотрела в небо, увидела Венеру, блестящую в темно-синем просвете между плывущими темными облаками. Она улыбнулась журналистам и позволила фотографам сделать еще несколько фотографий, прежде чем сесть в такси и назвать шоферу адрес.
Все изменилось. Изменилось сильнее, чем она когда-либо могла мечтать. Она почувствовала это уже в Гардермуен в прошлую пятницу, когда, широко улыбнувшись, сказала стюардессе: «Спасибо за полет». Там, где она раньше проходила тяжелой поступью, не глядя по сторонам, теперь можно было идти, расправив плечи. Она лениво брела по бесконечным коридорам с болтающимся в руке пакетом из дьюти-фри. Подняла взгляд, изучая красивое здание аэропорта и буйство красок на картине у лестницы в зал прилетов. Она терпеливо ждала багаж, немного поболтала с рыжим ребенком, который с любопытством трогал ее ноутбук. Улыбнулась отцу ребенка и поправила отворот нового пиджака от Армани, который купила в Ницце, в «Галери Лафайет». Он разительно изменил ее внешность, как нельзя лучше соответствуя той перемене, которую она ощущала внутри.
Она стала сильной.
И такой невероятно уверенной в себе.
Много лет назад, когда она сдала свою первую рукопись и поняла, что именно писательством она и хочет заниматься, она приняла важное решение. Она будет экспертом по преступлениям. Специалистом в убийствах. Литературные критики — не заслуживающий доверия народ. Действия средств массовой информации пугающе предсказуемы: сначала они раскручивают писателя, позже сталкивают его с пьедестала. Редактор издательства тогда же предупредил ее об этом. Смотрел на нее невыразимо печальными глазами, как будто Венке Бенке, дебютируя как автор детективных романов, добровольно обрекает себя на вечную жизнь в чистилище. И в тот момент она приняла несколько решений.
Она никогда не прочтет ни одной рецензии. Она никогда, никогда не сделает ни одной ошибки.
Она будет создавать идеальные сюжеты. Никогда не ошибется в марках оружия. Узнает все о человеческой анатомии, о ножах и ударах, об огнестрельных ранениях и отравлениях. О расследованиях и исследованиях. О химии, биологии и психологии. Она разберется в криминальном мире, уяснив все детали: от могущественных организаций до последнего жалкого торчка, который сидит на нижней ступеньке преступной иерархии с протянутой рукой: Не подадите крону?
