— Дверь, которую, как выяснилось, проверяла Secret Service, — сказал Ингвар Стубё. — Точнее, Джеффри Хантер. Когда вы обнаружили, что он пропал?
Уоррен Сиффорд медленно выпрямился. Только теперь Ингвар заметил, что он сильно порезался. Пластырь возле левого уха промок от крови. И с лосьоном после бритья Уоррен немного перестарался.
— Он сказался больным, — наконец ответил американец.
— Когда?
— Утром шестнадцатого мая.
— Значит, он находился здесь еще до прибытия президента в Норвегию?
— Да. Он отвечал за безопасность гостиницы и приехал сюда тринадцатого мая.
Начальник полиции Бастесен помешивал ложечкой в кофейной чашке и как завороженный смотрел на крутящуюся вихрем жидкость.
— Я-то думал, эти парни совершенно неподкупны, — буркнул он по-норвежски. — Не удивительно, что мы застряли.
— Pardon mе,
[42]
— сказал Уоррен Сиффорд с заметным раздражением.
— Значит, больным сказался, — быстро проговорил Ингвар. — Наверно, что-то серьезное, а? Главный ответственный за президентскую безопасность в отеле заболевает всего за двенадцать часов до прибытия объекта — такое редко случается. Я бы предположил…
— У Secret Service людей хватало, — перебил Уоррен. — И потом, все шло по графику. Отель обыскали, планы разработали, часть помещений перекрыли, систему наблюдения наладили. Secret Service никогда не халтурит. У них в большинстве случаев есть backup,
[43]
хотите верьте, хотите нет.
— Однако тут они, похоже, схалтурили, — сказал Ингвар. — Раз один из ваших специалистов участвовал в похищении избранного президента США.
Повисло молчание. Начальник Службы безопасности Петер Салхус откупорил бутылку колы. Терье Бастесен наконец-то отставил чашку.
— С нашей точки зрения, это очень серьезно, — сказал он, стараясь перехватить взгляд американца. — Все давным-давно поняли, что тут замешан один из ваших людей, и даже не…
— Нет, — решительно перебил Уоррен. — Мы… — Он замялся, снова провел рукой по глазам. Словно намеренно пытался их спрятать. — Secret Service только вчера вечером установила, что Джеффри Хантер пропал, — сказал он после паузы, такой долгой, что один из секретарей успел принести подогретую пиццу и ящик минералки. — У них и других забот хватало. А болезнь, между прочим, вполне серьезная. Пролапс. Парень не мог пошевелиться. Утром шестнадцатого мая его буквально накачали обезболивающим, но без толку, он просто лежал в постели и дремал, встать не мог.
— Так он говорил.
Уоррен взглянул на Ингвара и слегка кивнул:
— Да, так он говорил.
— Врач его осматривал?
— Нет. У наших сотрудников солидная медицинская подготовка. Пролапс есть пролапс, тут помогает только покой и в крайнем случае оперативное вмешательство. Но с этим пришлось бы ждать до завершения президентского визита.
— Рентгеноскопия легко уличила бы его во лжи.
Уоррен промолчал. Наклонился к пицце, чуть заметно сморщил нос и брать не стал.
— Что же касается нас, ФБР, — сказал он, взяв бутылку воды, — то мы вообще ничего не знали, пока вы не показали мне пленку. Сегодня днем. А с тех пор, понятно, навели справки. И сопоставили свою информацию с тем, что выяснила сама Secret Service…
Уоррен встал, отошел к окну. Они сидели в кабинете начальника полиции на седьмом этаже Управления, откуда открывалась изумительная панорама майской ночи. Огни медийной деревни внизу горели ярче, и число их все увеличивалось. До самого темного времени суток еще целый час, но площадка купалась в искусственном свете. Деревья аллеи, ведущей к тюрьме, на фоне мрака по ту сторону парка казались могучей стеной.
Он отпил глоток воды, но так ничего и не сказал.
— Может, все дело попросту в деньгах? — тихо спросил Петер Салхус. — В деньгах для семьи.
— Если б все было так просто, — сказал Уоррен своему отражению в окне. — Дети. В жилом районе между Балтимором и Вашингтоном сидит сейчас в полном отчаянии вдова, которая понимает, что они с мужем сделали нечто ужасное. У них трое детей. Младший страдает аутизмом. Обстоит с ним более-менее благополучно. Он учится в специальной школе. А это дорого, и Джеффри Хантеру, должно быть, приходилось экономить каждый цент, чтобы сводить концы с концами. Но незаконных денег он не брал. Свидетельств такого рода нет. Зато за последние два месяца мальчика-аутиста дважды похищали. Каждый раз он снова появлялся, прежде чем поднимали тревогу, однако отсутствовал достаточно долго, чтобы родители запаниковали. Смысл ясен: сделай в Осло то, чего мы хотим, или больше не увидишь ребенка.
Петер Салхус явно был потрясен.
— Но разве опытный агент Secret Service позволит так себя шантажировать? Он что же, не мог позаботиться о том, чтобы его семью взяли под защиту? Кто, как не агент государственного ведомства, способен противостоять подобной угрозе?
Уоррен по-прежнему стоял к ним спиной. Голос звучал монотонно, будто он делал над собой усилие, чтобы досказать историю до конца:
— Первый раз мальчика похитили из школы. А это в принципе невозможно. И общедоступные, и тем более, как в данном случае, частные школы прямо-таки помешаны на безопасности детей. Но для кого-то это все же оказалось возможно. Тогда мальчика тайком отправили в Калифорнию, к старой школьной подруге матери. Там его учили на дому, и никто, даже его брат и сестра, не знал, где он находится. Но однажды днем он пропал и оттуда. Его не было всего четыре часа, и ни школьная подруга, ни кто другой не умели объяснить, как это могло произойти. Впрочем, истолковать смысл происшествия не составляло труда. — С коротким сухим смешком Уоррен наконец-то повернулся и опять подошел к своему креслу. — Эти люди нашли бы мальчика где угодно. И Джеффри Хантер решил, что выхода нет. Однако жить с предательством невозможно. Он прекрасно понимал, что его причастность рано или поздно обнаружится, что кто-нибудь в конце концов догадается просмотреть записи камер наблюдения, сделанные сразу после похищения.
— И он до утра бродил по улицам Осло, а потом сел на автобус и уехал в лес, — подытожил Бастесен. — Отошел от дороги, спрятался в ложбине и застрелился из табельного оружия. Да, не позавидуешь парню. Шел по лесу и знал, что через несколько минут сведет счеты с жизнью и никогда больше…
Ингвар почувствовал, что краснеет от неуклюжей надгробной речи начальника полиции, и поспешно перебил:
— Может быть, самоубийство Джеффри Хантера объясняет, почему похитители так и не дали о себе знать? Ведь, судя по оставленной записке, они собирались с нами связаться.
— Сомневаюсь, — ответил Уоррен. — Джеффри Хантер наверняка был не более чем пешкой. Нет ни малейших указаний на то, что он имел какие-то иные задачи, кроме вывоза президента из отеля.
