— Ваше высочество, не надо туда заходить, — вмешался телохранитель.
— Отчего? — спросил Рауль, останавливаясь.
— Там сквозняк, вы можете простудиться.
— Сквозняк в оранжерее? — удивился принц.
— То есть я хотел сказать — наоборот. Там жарко, очень жарко. Невыносимо душно. — Джон нервно сцепил руки.
— Вот и прекрасно, потому что во дворце собачий холод, — отозвался принц, снова направившись к беседке.
— Ваше высочество! — в отчаянии воззвал телохранитель. — Там, в беседке, кузнец. Он только что пришел, чтобы изготовить… — Он защелкал пальцами, пытаясь придумать что-нибудь убедительное.
— Подкову для попугая, — подсказала я.
— Подкову для попугая, — с облегчением повторил Джон и тут же недоуменно воззрился на меня, осознавая, что сказал что-то не то.
Между тем мы следом за принцем вошли в беседку. Никакого кузнеца там, ясное дело, не было. На спинке скамейки, как на жердочке, восседал попугай жако.
— Айрин! Айрин! — отчетливо произнес он, как только я оказалась внутри.
У Джона затряслись руки.
— Попугая я вижу, — заметил принц. — А где кузнец?
— Не было никакого кузнеца, ваше высочество, — развела руками я. — Даже не знаю, с чего это пришло молодому человеку в голову.
— Джон, ты свободен. — Рауль кивнул в сторону выхода.
Телохранитель открыл было рот, но то ли не решился что-либо сказать, то ли попросту не нашел слов.
— Джон, ты свободен, — повторила я с вежливой улыбкой.
Сглотнув, парень склонил голову перед принцем и вышел из беседки, а затем и из оранжереи.
— Признавайтесь, ваше высочество, как долго вы подслушивали под дверью? — осведомилась я.
— Ты неисправима, — поморщился Рауль. — Принцы не подслушивают под дверью. Они слышат сквозь стены. — Я продолжала вопросительно смотреть, и он ответил: — Достаточно долго. За что ты его так?
— За то розовое платье и вообще за наглость, — вполне серьезно ответила я.
— Женская месть воистину страшна, — заключил принц.
— Переживет. Между прочим, я еще несколько дней назад могла вас попросить его уволить. Так что пускай терпит.
— Резонно, — признал Рауль. — А как ты догадалась, что я подслу… слышал сквозь стену?
— Этот вопрос: «Я не помешаю?» — был перебором. Вы бы никогда этого не сказали, если бы не стали свидетелем нашего разговора. Что слышно во дворце? — поинтересовалась я.
— Ничего особенного. — Принц раздраженно качнул головой. — Еще две истеричные барышни видели привидение. Пора бы разобраться с этой историей раз и навсегда, да времени нет.
— Когда будете разбираться, вы прошлую ночь не считайте, хорошо? — Я виновато прикусила губу.
— Почему?
— Потому что прошлой ночью это была я.
— Что — «ты»? — не понял Рауль.
— Ну это я разгуливала по замку в белом платье и светлом парике.
Уже не в первый раз принц посмотрел на меня как на сумасшедшую.
— Если тебе нечего делать по ночам, — сказал он наконец, — заведи себе любовника.
— А может быть, он у меня уже есть?
— Ну да, гипотетический, вроде кузнеца.
— Как я могу завести любовника, когда все считают моим любовником вас? Кто же осмелится перебежать дорогу принцу?
— Что, набиваешь цену? — хмыкнул он.
— Да. Хочу, чтобы вы все-таки поймали дельфина сачком.
— Какого черта тебе понадобилось ходить по дворцу ночью, да еще и в белом платье?
— Надеялась выйти замуж за какого-нибудь лунатика, — брякнула я, но затем посерьезнела. — Ну я же дочь ученого, помните? Решила провести эксперимент. Проверить, примут ли люди нормального живого человека за привидение, если он будет соответствующим образом одет.
— Насчет нормального я бы не говорил с такой уверенностью. Но в остальном, насколько я понимаю, эксперимент удался?
— Более чем.
— Прекрасно. В таком случае, может быть, объяснишь мне, как тебе удалось летать?
— Летать? — настала моя очередь удивиться.
— Именно. Одна из женщин готова поклясться, что ты двигалась, не касаясь ногами пола.
— Я, конечно, девушка жутко талантливая, — сыронизировала я, — но летать — это перебор. Где и когда та женщина видела привидение?
— На третьем этаже в восточном крыле около половины двенадцатого.
— Это та, которая упала в обморок в коридоре?
— Верно.
— Ничего не понимаю. Она действительно видела меня, но, честное слово, я не летала.
— Сколь ни удивительно, я склонен тебе поверить, — отозвался принц. — Это только лишний раз подтверждает, что люди с богатым воображением придумают что угодно.
— И все равно было бы неплохо найти человека с самым богатым воображением — того, который стоит за всей этой историей, — заметила я, поднимая со стола исписанный лист бумаги и принимаясь сворачивать его в трубочку. — Кстати, о поисках. Дознавателям удалось раскопать что-нибудь новое по поводу позавчерашнего покушения?
— Ничего заслуживающего внимания. У тебя есть какая-нибудь информация?
— Есть, но думаю, она пока тоже не заслуживает внимания, — уклончиво ответила я. — Имеются некоторые причины предполагать, что за покушениями может стоять ваша сестра. Но это пока, мягко говоря, не точно. Только намеки, которые надо тщательно проверять.
— Так проверяй.
— Попробую.
Я аккуратно перевязала свернутый лист красной ленточкой, удостоверяясь в том, что документ украшен красивым ровным бантиком.
— Что это? — спросил принц.
— А это вам. — Я торжественно протянула ему бумагу.
— Тогда зачем было так тщательно его запаковывать?
— А для порядка.
Вздохнув, принц одним движением развязал бантик, не проявляя должного уважения к моим недавним стараниям, развернул бумагу и принялся вглядываться в текст. Секунд через десять он поднял глаза и, нахмурившись, спросил:
— Ну и что это за список?
— Это мои самые-самые близкие друзья и родственники, — ответила я.
— Здесь же с полсотни имен!
— Ровно сорок семь, — уточнила я. — Даже не подозревала, что я настолько коммуникабельна. За последние несколько дней все эти люди внезапно вспомнили, что ближе них у меня практически никого нет, воспылали ко мне теплыми дружескими чувствами и поинтересовались, не могу ли я по этому поводу выпросить для них у вашего высочества самую малость.
— А почему имена поделены на группы?
