Будь я на месте этого насекомого, я бы, наверное, принялась с завидным упорством биться о непробиваемую стену того сарая, в котором меня держали. Но для меня такой, какая я есть, быстрой проверки оказалось достаточно, чтобы убедиться: пытаться самостоятельно отсюда выбраться бесполезно. Стены представляли собой череду грубо и неровно сколоченных досок; дневной свет с легкостью проникал внутрь сквозь узкие щели. Постройка производила впечатление весьма хлипкой, но моих скромных физических сил оказалось слишком мало, чтобы проделать в ней достаточно крупную брешь. Осмотр сарая по периметру и несколько осторожных попыток справиться с досками или запертой снаружи дверью не дали ничего, кроме саднящей теперь занозы. Внутреннее содержимое помещения также ничем не порадовало. Сарай был по большей части пуст, лишь около одной из стен на полу валялся кое-какой хлам да несколько предметов покоилось на приколоченных к стене полках. Все это я давно уже осмотрела. Ничего полезного. Я надеялась найти в сарае какие-нибудь инструменты — а стало быть, средства самозащиты — вроде молотка или, к примеру, компактного топорика. Увы, мне удалось обнаружить лишь несколько пустых мешков из-под зерна, старый плед, обрывок рыболовной сети да немного подгнившей соломы.
Голова сильно болела в том месте, по которому был нанесен удар, да и все тело нещадно ныло. Я ничего не помнила, но по ощущениям могла предположить, что меня привезли сюда на лошади, банально перекинув через седло. Кому так сильно захотелось со мной пообщаться, что он пошел на столь крайние меры? Что это за хозяин, имени которого не пожелал назвать преследовавший меня мужчина? У меня успело возникнуть несколько подозрений, но ни одно из них не было возможности ни подтвердить, ни опровергнуть. Одно оставалось несомненным: до начала нашего общения с Раулем моей персоной никто так усердно не интересовался. Своих личных врагов у меня не было. Очевидно, это кто-то из врагов принца, вернее всего, кто-то, кому я перебежала дорогу. Не так уж и много успело появиться таких людей. Гектор Вилстон? Отилия или кто-нибудь из ее родственников? Рик Вольф? А что, если Мелинда или Ридз, хоть и не были пойманы за руку, тоже вынашивали свои тайные планы, исполнению которых я помешала?
Кто бы это ни был, что ему нужно? Убить меня за то, что спутала ему карты? К горлу подкатила непрошеная волна жара. Спокойно. Не надо пугаться еще больше, я и так напугана. Если бы этот кто-то хотел меня убить, мог бы сделать это сразу. Зачем было приволакивать меня сюда?
Не вставая с жесткого деревянного пола, я повернулась лицом к стене и в очередной раз прильнула к узкой щелке. Как всегда, ничего. Я могла разглядеть только небольшую часть стены другой деревянной постройки, полоску зеленой травы да клочок неба. Людей не было ни видно, ни слышно. То ли они безвылазно сидели в том деревянном доме, то ли и вовсе уехали. Понять по увиденному, где именно я нахожусь, оказалось также невозможно.
Ждать помощи неоткуда. Меня не хватятся еще долго. Принц знает, что я ушла на ярмарку и вполне могу провести там достаточно много времени. Ближе к вечеру в оранжерею должна прийти новая помощница, но и тут мое отсутствие не вызовет особого переполоха. Решат, что Говорящая отправилась по своим делам и задержалась. И только когда станет ясно, что я не вернулась во дворец к ночи, Рауль поймет, что что-то не так. Но даже и тогда что он сможет сделать? Никто не знает, куда меня увезли. Я и сама этого не знаю. А если за моим похищением стоит тот, на кого я думаю, то и его местонахождение на данный момент никому не известно. Картина складывалась совсем невеселая.
Чем больше я думала, тем больше находила поводов паниковать. Поэтому сделала вывод, что думать — занятие вредное. Спланировать что-либо заранее я все равно не могу, так что пока придется предоставить событиям идти своим чередом и положиться на свои силы. В конце концов, в моих жилах течет кровь как дворян, так и торговцев. Будем надеяться, что я унаследовала выдержку от первых и смекалку от вторых. А пока надо как-то убить время, и для этого в моем распоряжении есть лишь одно занятие. Которому я и посвятила несколько часов.
Постепенно снаружи стало темнеть, и наконец моя тюрьма погрузилась вместе с внешним миром в черноту. В животе заурчало. Вспомнилось то, с какой жадностью Рауль вцепился в прихваченный мной бутерброд по дороге из логова разбойников. Это воспоминание вызвало улыбку, и внутри ненадолго стало тепло. Это был не обжигающий жар заволакивающей тело и душу паники, а именно тепло, спокойное и уютное. Но надолго оно не задержалось, уступив место совсем другим чувствам. Сколько прошло часов? Почему никто так до сих пор и не пришел? Что, если о моем существовании просто забыли и никто так и не появится? Или, того хуже, меня специально оставили здесь умирать от голода и жажды?
С приходом этой мысли мне сразу же сильно захотелось пить. До чего же это, оказывается, страшно — сидеть взаперти. А ведь я провела здесь всего несколько часов. Каково же должно было быть четырнадцатилетнему мальчику, в один момент потерявшему все и брошенному в тюрьму в ожидании смерти?..
Я поняла, что сдерживать панику больше не смогу. Останавливать ее при помощи рассуждений уже не выходило, отвлечься на другое занятие — тоже, и я с силой сжала руки в кулаки, пытаясь остановить ее наплыв на чисто физиологическом уровне. И в этот момент впервые за все время услышала звук шагов.
Я замерла, прислушиваясь. Мешало бешено колотящееся сердце, заглушившее все звуки. Совсем недавно я боялась, что сюда никто не придет, теперь же готова была отдать все, что у меня есть, лишь бы приближавшийся человек прошел стороной. Но нет. Раздался шум отпираемого замка, заскрипела дверь. Я поспешно поднялась на ноги.
Как следует разглядеть вошедшего было невозможно, но мое зрение привыкло к темноте достаточно, чтобы различить недвусмысленно извлеченный из ножен кинжал.
— Ну как, отдохнула с дороги? — с издевкой спросил незнакомец.
Судя по голосу, это не тот густобровый, который преследовал меня по дороге к площади. Может быть, это второй, тот, который ударил меня по голове?
— Что вам нужно? — холодно спросила я.
Не отвечая, мужчина подошел ближе. Я инстинктивно отступила.
— Поворачивайся спиной! — велел он.
— Зачем?
Стоило большого труда не впустить в свои интонации заполнивший все мое существо страх, но я справилась. Дворянская кровь все-таки делала свое дело.
— Я сказал — повернись, — грубо повторил мой тюремщик, многозначительно поигрывая кинжалом.
Выбора не было. Я повернулась лицом к стене.
— Руки назад! — велел он.
Я вытянула руки и тут же почувствовала, как в кожу врезается стянувшая запястья веревка.
— Теперь давай на выход.
Я повернулась и шагнула в сторону двери. Внезапно горла коснулась холодная сталь. Часто дыша мне в лицо, мужчина медленно провел плоской стороной клинка по моей шее.
— Потом поговорим поподробнее, — сказал он мне в самое ухо и тут же толкнул в спину. — Пошевеливайся.
