Я звонко щелкнула пальцами. Серая крыса взбежала по брючине наемника, ловко перебирая лапками. Тот почувствовал шевеление и дернул ногой, должно быть думая, что сгоняет муху. А крыса между тем перебралась ему на спину, взбежала на плечо и оттуда перескочила на правую руку. Корвин взмахнул мечом, готовясь нанести удар. На этот раз я хлопнула в ладоши, и крыса вонзила в руку наемника свои острые зубки.
Зубы с легкостью прокусили рукав и добрались до кожи и мышц. Корвин взвыл и принялся отчаянно трясти рукой, пытаясь сбросить крысу на пол. Крыса отчаянно цеплялась за рукав, всеми силами стараясь удержаться, зато меч такими способностями не обладал и выпал практически мгновенно. Долю секунды спустя его уже подхватил Рауль. Впрочем, он мог и не торопиться. Корвин в любом случае был поглощен не оружием, а крысой. Когда маленький хвостатый зверек наконец сдался и с визгом отлетел в сторону, наемник продолжил матерно кричать, хватаясь второй рукой за кровоточащую царапину. Первым не выдержал Ланторн.
— Да успокойся ты! — гаркнул он. — Это всего лишь укус, и крысы, а не волкодава.
— Да? А если она переносит заразу? — завопил в ответ Корвин. — Например, чуму?
Чуму?! Вот это было бы занятно! Если бы крысы в наше время переносили чуму, люди умирали бы сотнями и тысячами. В то время как ни в нашем королевстве, ни в соседних ни одного случая этой болезни не было зафиксировано уже лет сто, а то и все сто пятьдесят. Все-таки я оказалась права касательно психологии. Сорвиголовы, которым не страшны ни битвы, ни смертные грехи, ни нарушение государственных законов, нередко панически боятся хворей. Корвин оказался представителем именно такого типа людей.
— Чуму? Вполне возможно, — сказала я вслух. — Они могут переносить и другую дрянь вроде тяжелой депрессии на почве экзистенциального кризиса.
— А что это такое? — с любопытством, пересиливающим испуг, спросил тюремщик. — Я про такое даже не знаю.
— Никто не знает, что это такое, — наставительно сказала я, — потому-то это так и страшно.
— И что же теперь делать? — вмешался в нашу научную дискуссию Корвин, которого интересовала исключительно практическая сторона вопроса.
— Ну вообще-то от всяких ядов и хворей, переносчиками которых являются животные, хорошо помогает кровопускание, — со знанием дела объяснила я.
— Какое кровопускание? — торопливо спросил Корвин. — Как его делают?
— Обыкновенно. Ты берешь и перерезаешь себе вены. — Я показательно провела ребром ладони перпендикулярно линии собственной руки в районе локтя. — И никаких шансов заболеть у тебя не остается. Ни чумой, ни экзистенциальным кризисом, ни даже насморком. Могу посодействовать, — альтруистически добавила я.
— Ах ты…
Корвин явно собирался нецензурно высказаться в мой адрес, и я даже предположила, какое именно слово он использует, но наемника остановил Ланторн:
— Успокойся, ты, размазня! Ты сам на это напросился.
— Это кто здесь размазня? — заорал Корвин, живо забыв о своих недавних страхах.
Он сделал было шаг в сторону Ланторна, но только тут сообразил, что меча в его руке уже нет. Тимоти усмехнулся.
Да, господин Вилстон, вы плохо подобрали себе людей. Слишком мало у них общего по ролу деятельности, по характеру и по целям, чтобы они могли благополучно сработаться. Вот если бы дюжина членов отряда, а то и пара десятков, тогда подобные различия не имели бы столь большого значения. Но когда наемников всего трое… Впрочем, особого выбора у вас, конечно, не было. Пришлось довольствоваться теми, кто оказался под рукой.
Вилстон, бесспорно, осознавал, что его позиции ослабли. Прижимая к груди столь ценный для него документ, он проскользнул мимо Ланторна, а затем, не мешкая и никому ни слова не говоря, выскочил наружу.
— Куда это он? — удивился тюремщик, обернувшись на шум захлопнувшейся двери.
— Решил как можно скорее добраться до дворца, — спокойно сообщил Рауль.
Не знаю, планировал ли добраться до дворца тюремщик, но идея покинуть помещение ему, без сомнения, понравилась. Бочком подобравшись к выходу, он тоже толкнул дверь…
— А здесь заперто, — растерянно проговорил он.
— Что значит «заперто»? — нахмурился Корвин.
— Заперто, — развел руками тюремщик.
Он снова, напоказ, попытался открыть дверь. Та не поддалась. Ланторн подошел к выходу и тоже толкнул дверь. Никакого результата.
— Хороший засов, — констатировал он.
Особого волнения дворянин не испытывал, скорее просто был сбит с толку. Беспокоивший всех вопрос снова озвучил тюремщик:
— А зачем он нас запер?
Все как-то автоматически устремили взгляды на Рауля.
— Хочет выиграть время, — рассудил он. — Надеется оказаться во дворце прежде, чем я сумею его догнать.
— А как же мы отсюда выберемся? — не отставал тюремщик.
— А это уже ваша проблема, — отрезал принц. — Сами влезли в эту историю, сами и выкручивайтесь.
В поисках решения задачи тюремщик бросился к окну… лишь для того, чтобы в последнее мгновение вспомнить весьма малоприятную деталь: окно забрано решеткой. Уж не знаю, зачем понадобилась решетка в этом простеньком домишке. Могу предположить, что мельник использовал эту меру предосторожности, дабы обезопасить себя от воров, которые пожелали бы разжиться бесплатным зерном или мукой.
Из всех присутствующих наибольший дискомфорт в связи с создавшимся положением испытывали тюремщик и Корвин. Ланторн сохранял как минимум видимое хладнокровие. Я воспринимала сложившуюся ситуацию почти как послеобеденный отдых в оранжерее в сравнении с тем, какими были предыдущие часы. Рауль также не спешил впадать в панику.
— Ты хочешь сказать, что в этот раз тоже не было никакой магии? — недоверчиво спросил он, кивая на пригревшуюся у меня в руках крысу.
Я подобрала несчастную зверюшку сразу после того, как Корвин сбросил ее на пол, и теперь старалась компенсировать нанесенный ей моральный ущерб, почесывая по головке.
— Какая, к черту, магия? — отозвалась я. — Я несколько часов кряду эту крысу дрессировала, пока была заперта в сарае. Там все равно больше нечем было заняться.
— Ты обучила ее всего за несколько часов?
— А что тут такого? — удивилась я. — Крысы — очень умные звери, прекрасно обучаемые.
— Крысы — умные?! — вылупил глаза Корвин.
— А ты лучше помолчи! — рявкнули на него мы с принцем одновременно.
— На ком же ты отрабатывала эти трюки? — продолжал допытываться Рауль.
— Подъем вверх по телу — на себе, — ответила я. — А вот укусы — на набитом соломой мешке.
— Ты страшный человек, — заметил Рауль.
И хотя из его уст это прозвучало как комплимент, я поспешила обиженно добавить:
