Кай занес меч для смертельного удара, и тут Оиси, вскинув беззащитную ладонь, выкрикнул:
– Мика!
Клинок замер в воздухе. На безумном лице мелькнуло недоверие… затем сомнение… и наконец… узнавание.
Толпа вокруг бесновалась от жажды крови. Зрители орали, призывая Кая довершить начатое, желая увидеть, как катана расколет поверженного врага, словно перезрелую дыню. А полукровка медленно убрал оружие в сторону.
Но затем бешенство вновь вспыхнуло в диких глазах – точно огненная буря, разгоревшаяся от принесенной ветром искры. Кай резко замахнулся и с силой опустил меч, едва не пригвоздив Оиси к полу. Однако ронин чудом успел откатиться и, с трудом веря в собственную удачу, схватил свой меч и вскочил на ноги.
Кай вновь пошел в атаку, тесня противника все дальше и дальше – к воротам, через которые японца швырнули в клетку. Какое-то время Оиси пятился, отбиваясь, но в конце концов оказался прижатым к прутьям. Оглушительный триумфальный крик Кая… взмах его меча… удар – и клинок, просвистев совсем рядом с Оиси и опалив его горячим воздушным поцелуем, вонзился в стоящего по ту сторону решетки стражника.
Ронин изумленно ахнул, но тело его уже жило своей жизнью. Развернуться на месте, вогнать меч в живот второму стражнику, который нацеливает на Кая аркебузу. Подхватить выпавшее из ослабевших рук ружье, просунуть его сквозь прутья. Поджечь фитиль. Направить ствол на толпу. Откинуть защитную крышку запального отверстия. Нажать спусковой крючок.
На фиолетово-багровом лице сидящего в гуще толпы капитана, точно в центре его лба расцвела кровавая роза. Грузное тело завалилось вперед. На трибунах начался кромешный ад.
Охранникам пришла в голову безрассудная идея поднять ворота, чтобы добраться до бунтарей в клетке. Несколько взмахов меча Кая – и с наивными смельчаками было кончено. Двое мужчин – ронин и полукровка – поднырнули под решетку и кинулись бежать.
Оиси мчался следом за Каем по запутанным корабельным переходам, радуясь, что хоть один из них способен отыскать путь наружу – ведомый то ли знанием дороги, то ли звериным чутьем.
Плечом к плечу вывалились они из доков в кипучий муравейник ночной Дэдзимы. Их неожиданное появление – пропитанных кровью, потрясающих оружием – в первый миг вызвало легкое замешательство, однако расставленные повсюду стражники отреагировали быстро и решительно.
Оиси с Каем принялись прокладывать себе путь сквозь толпу. Вперед, к мосту! Но чем больше раненых и вопящих людей оставалось позади, тем больше все новых и новых варваров выскакивало, казалось бы, из ниоткуда. Вооруженные огнестрельным оружием и мечами охранники обступили беглецов уже со всех сторон. Пистолеты были совершенно бесполезны, стреляя с завидной неточностью, но вот люди наступали стремительно и неотвратимо. Впереди показались трепещущие на мосту знамена. Ну же, еще немного!
Возле очередного пакгауза Кай на мгновение замешкался у раскрытого бочонка с ворванью, используемой для заправки фонарей, и пнул его ногой. Китовый жир вылился под ноги преследователям. Полукровка схватил висящий на стене фонарь и с силой швырнул его в образовавшуюся лужу. Горючая жидкость вспыхнула, и между беглецами и стражниками тут же выросла гудящая стена огня.
До ушей Оиси все еще доносились звуки выстрелов за спиной, крики, ругательства. Но с каждым шагом опасность оказаться подстреленным уходила все дальше… дальше. Вот и мост. Впереди ждала свобода.
Глава 12
Мика сидела в комнате, выходящей на нижний двор замка Кираяма, и сквозь распахнутый дверной проем молча разглядывала укрытые снегом зубчатые пики – взору больше не за что было зацепиться. Впрочем, такая же картина открывалась из любой точки крепости, ведь горы окружали главную твердыню господина Киры со всех сторон. Пейзаж, конечно, захватывал своей красотой, и Мика непременно отдала бы ему должное… не окажись она в столь удручающем положении – положении гостьи-заложницы. Ее увезли из Ако, не дав как следует оплакать отца. И ко всему прочему, ей вот-вот предстоит стать женой своего захватчика…
После отбытия сёгуна Кира тоже не стал оставаться в обещанном ему домене надолго. Он задержался лишь для того, чтобы совершить еще одну подлость – заточить в темницу Оиси Ёсио, главного вассала и самого надежного друга отца, который всегда заботился о Мике, словно старший брат. К тому же влияние каро среди военных и мирных жителей Ако было столь велико, что по одному его слову люди бросились бы мстить негодяю, отнявшему у их господина жизнь, земли… и дочь.
Только сёгун ведь запретил самураям князя Асано мстить за смерть хозяина. Вассалы отца стали ронинами, их изгнали из родной провинции. И единственное, что они, уходя, смогли прихватить с собой, – это жесткий запрет никогда больше не ступать на земли Ако. Под страхом смертной казни. Но, несмотря на это, Кира так сильно тревожился о своей безопасности, что швырнул Оиси в подземелье. А Кая…
Нет. Не теперь… Еще не время. Пальцы Мики, прячущиеся в складках длинных рукавов, сжались в безмолвной мольбе, когда она представила, как берет ладонь Кая в свою. Но отсюда, из Кираямы, она ничем не сможет помочь ни Каю, ни Оиси. Малейшая, пусть даже самая призрачная возможность что-нибудь сделать появится у нее лишь после возвращения в Ако.
Скоро… совсем скоро, пообещала себе девушка, с трудом сохраняя на лице застывшую маску. Она не опоздает… если только выдержит еще чуть-чуть…
Отчего Кира так долго и страстно жаждал заполучить Ако, девушка поняла, едва очутившись здесь, в горах. На ее родине имелось все, чего у Киры никогда не было: богатые, плодородные земли, красота, тепло… и знатное наследие Асано, которое олицетворяет она, Мика, как единственная живая носительница имени.
Но хоть негодяю и удалось прибрать к рукам провинцию, ему никогда не присвоить себе чести семьи Асано. И неважно, что в ближайшем будущем он возьмет себе это достойнейшее имя и станет новым даймё, получив право распоряжаться и доменом, и жизнью самой Мики.
Господин Кира – всего лишь безжалостный, умеющий ловко плести интриги трус. Чтобы добиться расположения нужных людей и пробить себе путь наверх, он пускает в ход внешнее обаяние и красивое лицо – да еще, наверное, колдовство. А чтобы не беспокоиться о последствиях и о возможном поражении, предпочитает добывать желаемое чужими руками.
Даже его наложница Мидзуки – загадочная, невероятно красивая женщина с лисьей тенью и ведьмиными способностями, – кажется, полностью порабощена негодяем. Мике доводилось слышать истории о кицунэ, влюблявшихся в людей… Но как же эта колдунья не замечает, что ее угораздило полюбить мужчину бездушного, словно пустые доспехи, и коварного, словно самый опасный дикий зверь?
Наверное, управлять своими чувствами не под силу даже такому созданию, как ёкай… Мика столько раз ловила на себе полный дикой ревности взгляд ведьмы – взгляд, которым Мидзуки уже давно испепелила бы соперницу, если бы не боялась уничтожить при этом и любовь Киры к себе… Жаль, нельзя заставить кицунэ поверить: ей нечего опасаться – ведь невольная невеста не испытывает к будущему супругу ничего, кроме ненависти…
