Но паниковать нельзя. Нельзя. Я опустил руки. Меня била дрожь, но теперь не столько от страха, сколько от сильного холода. Я не знал, насколько велик мороз, но такого ледяного холода я не мог даже представить. Положение усугублялось тем, что солнце быстро садилось. Необходимо сохранить рассудок и двигаться, иначе я замерзну прямо сейчас. Я заставил себя пройти немного назад по следу снегохода — единственное, что мне оставалось. Затвердевший верхний слой снега выдерживал мой вес, пока я сохранял осторожность. Каким бы огромным ни казалось пространство, Синдер невелик. Не так уж далеко и до шахты, тепла и хоть какой-то помощи… Я ускорил шаги, дрожа все сильнее и сильнее.
Когда я дошел до первого длинного поворота дорожки, оставленной снегоходом, что-то привлекло мое внимание в синеве, лежащей под основанием спрессованной плоской льдины. Остановившись как вкопанный, я смотрел на уходящее солнце и вдыхал ледяной воздух. Ветер усилился. Сладкая, подобно благовесту, музыка вдруг зазвучала в тишине, и целый дождь радужных искр затанцевал на снегу. Не настоящие. Я тряхнул головой. Не глазами, а каким-то внутренним зрением я видел не разноцветную гамму льдин, отражающих закат, а фантастические узоры ледяных кристаллов, в которых можно было угадать терновые ветки, слезу и рисунок тонкой паутины.
— Это видение, — прошептал я, вспомнив истории, рассказанные каторжниками.
Неужели это действительно проклятое место?
Я схватил пригоршню узорчатых льдинок, чтобы запустить ими в видение, но тут же уронил, сошел с колеи и стал подниматься по склону холма, взламывая наст, оступаясь и проваливаясь, но неуклонно приближаясь к миражу. Наконец я достиг деревьев, утонувших в радуге. Когда я рухнул на колени под их сверкающие ветви, они звонили в колокола, смеялись и пели для меня. Я медленно поднялся, протянув руки, чтобы тронуть ветви и окончательно убедиться, что не сошел с ума. Я почти дотянулся до них, и вдруг увидел незнакомца, как свое отражение за хрупким садом кристаллических игл, и тряхнул ветку. Она распрямилась со звуком разбивающегося вдребезги стекла. Осколки пылающего льда полетели мне в лицо. Я закричал, упуская незнакомца из виду, и все пожрало яркое жадное пламя… Я пытался протереть глаза. Кто-то схватил меня за руку, крепко, по-настоящему, отводя ее от лица и пытаясь развернуть меня. Я поднял глаза, но не увидел ничего, кроме огненного пятна, и почувствовал, что незнакомец глубоко проник в мои мысли. Внезапно все мои чувства раскрылись и я провалился в черноту.
…Я сидел на коленях на каменном полу — мое сознание отчаянно пыталось вернуться ко мне — и, чертыхаясь, тер ничего не видящие глаза.
Когда я, наконец, прозрел, передо мной предстал лежащий на боку Мика, уставившийся на меня. Хорошо, если я выглядел не таким испуганным, как он.
— Ты, — пробормотал он, — ты жив?
— Да — если ты жив…
Мой голос прозвучал так, словно я не был особенно уверен в этом. Я вновь ощутил шишку на затылке, увидев, что рядом с Микой лежит Джоральмен. Мы были заперты в помещении из синего камня без окон.
— Сколько… Как долго это продолжается?
Деревья — куда подевались деревья?
— Я только что очнулся. Где мы, черт меня дери? Я ничего не вижу.
В комнате не было ничего, на что стоило бы смотреть, но я не стал отвечать ему. Мика с трудом приподнялся и начал ощупывать свои ушибы, вздрагивая и ругаясь.
— Не в шахте. — Когда я только пришел в себя, мне на секунду показалось, что мы опять на шахте, однако теперь я почему-то был уверен, что мы находимся в другом месте. Но где? — Что с Джоральменом?
— Не знаю. Он весь в крови, может, уже коньки отбросил.
— Какого же черта ты не проверил?
— Да потому что я чуть не замерз, ты, сопляк.
Я подполз к Джоральмену. Его светлые волосы были залиты кровью из рассеченного лба, но холод, кажется, остановил кровь. Он застонал, когда я потряс его за плечо.
— Он жив. — Я заметил, что его парализующий пистолет пропал.
— Тем хуже. — Мика потер руки.
— Заткнись, — рявкнул я, чувствуя какое-то подобие вины по отношению к Джоральмену. — Он единственный, кто может сказать, что с нами произошло. Молись, чтобы он выжил и объяснил всю эту чертовщину.
Мика только пожал плечами. Я еще раз тронул Джоральмена, и тот вновь застонал. На его ремне я обнаружил походную аптечку, но понятия не имел, что делать с ее содержимым. Среди прочего нашелся влажный кусочек ткани, упакованный в пластик; я вытащил ее и вытер лицо Джоральмена. Мика заглянул через мое плечо.
— Ничего себе, сколько кровищи…
— Жаль, что не твоей, — с отвращением отрезал я.
Мика отвернулся, снова жестоко закашлявшись. Когда приступ прошел, он сказал:
— Знаешь, я думал, что мы все уже подохли и ад похож на Синдер. Господи, я не хочу умирать, если только… — Он сменил тему: — Так ты что-нибудь видел? Что с нами произошло? Я ни хрена не помню…
Я присел на корточки, вновь проигрывая обрывки воспоминаний и пытаясь составить из них полную картину.
— Ну? — Он хлопнул меня по руке.
Я отодвинулся.
— Что-то припоминаю. Мы, — я сжал губы, — мы провалились в пропасть. Кто-то нас оттуда вытащил. Правда, не представляю как…
Или кто? Кто мог оказаться там, в этой пустыне? Кого я видел в ту последнюю секунду перед тем, как…
Джоральмен открыл голубые глаза, и в первое мгновение в них отразился ужас. Очевидно, он потерял сознание последним из нас, и то, что он увидел через лобовое стекло кабины снегохода, теперь мучило его.
— Все нормально, — прошептал я, тронув его плечо, — тебя спасли.
Он перевел глаза с меня на Мику перед тем, как попытался привстать, а затем вновь без сил рухнул на пол, закрыв лицо руками.
— Проклятье, тысяча чертей…
— Похоже, что так, — ответил я. — Ты сильно ушибся?
Он откликнулся через некоторое время.
— Ребра. Кажется, перелом. Чертовски плохо. — Он говорил еле слышно.
— У тебя на голове рана.
— Аптечка… Достань две большие белые таблетки.
Я дал Джоральмену таблетки. Он пожевал их и с усилием проглотил. Через некоторое время его дыхание успокоилось, он смог сесть, ничего не понимающим взглядом уставившись на стены.
— Где мы? — спросил я, откинувшись назад и опираясь на руки. — Что происходит?
— Понятия не имею. — Он залепил раны болеутоляющим пластырем и сердито посмотрел на меня. — Я столько же знаю, сколько и вы.
Я пожал плечами и встал. Джоральмен протянул руку, и я помог ему подняться. Он вглядывался в полумрак комнаты, словно не мог ничего разглядеть.
Не знаю, как для него, но для моих кошачьих глаз проблем не было. Он пошел вдоль стены, ведя по ней рукой. Помещение было высоким и длинным, однако стены были неровными, как в норе или пещере, — синие каменные стены. В одном месте я разглядел кристалл телхассия, тускло поблескивающий в темноте. Нигде не было и следа окон или дверей, никакого намека на то, что могло бы открываться. Две слабо мерцающие лампы были укреплены в стене. Я отчаянно старался не думать о возможном удушье; но раз мы попали сюда, должен ведь быть и выход!
