И щелочки-глазки, лихорадочно поблескивающие на
лице-подушке, в поисках камня вперяются в густую траву. Камень желательно найти
поувесистее, чтобы пчелам мало не показалось, чтобы эти мерзкие жужжалки сразу
поняли, что ждет их впереди. К сожалению, хотя камней в траве целая куча, все
они очень маленькие. Наконец поиски увенчиваются успехом: поодаль отец замечает
здоровенный булыжник. Рот его искривляется в сардонической усмешке, чрезвычайно
гармонирующей с его распухшей физиономией. Схватив булыжник, он гордо потрясает
им, словно первобытный предок человека, только что освоивший прямохождение.
Встав на изготовку, он выбрасывает вперед руку, издает боевой клич… и
сталкивается нос к носу с воином племени бонго-матассалаи. Боевой клич
сменяется воплем ужаса. Впрочем, выражение «нос к носу» в данном случае не
соответствует действительности, так как отец достает великану матассалаи только
до пупа. Поэтому столкнуться носами они никак не рискуют!
Высоченный воин стоит на пути камня к дуплу, и это не может
быть случайным совпадением.
— Уходите отсюда… я… мне… мне надо свести счеты кое с кем! —
бормочет отец, пытаясь скрыть свой страх за излишней говорливостью.
Воин молча смотрит на него своими большими черными глазами.
Молчание продолжается так долго, что отец окончательно теряется и понимает, что
очутился не в своей тарелке. Взгляд воина совершенно бесстрастен, в его зрачках
отражается бескрайняя саванна, где он жил и охотился. Он не боялся никого, даже
львов, так что низенькое пугало в канареечного цвета рубашке, пусть даже и с
булыжником в руке, никак не может его испугать.
— Вон отсюда! Эти насекомные твари уже целую неделю
действуют мне на нервы! Но сегодня настал мой черед! — заглушая страх,
писклявым голосом выкрикивает отец.
Величественным жестом воин отводит руку и, указывая пальцем
на дерево, торжественно произносит:
— Этому дубу более двух сотен лет. Он видел рождение отца
твоего отца. Он является старейшиной этого леса, и, если он решил дать
пристанище рою пчел, нам остается только склониться перед его волей и желанием.
Отец оторопел. Ему даже в голову не приходило, что в лесу
существует своя иерархия.
— Но здесь я у себя дома, и не деревьям диктовать мне свои
условия! — возмущенно заявляет он, выпячивая грудь.
— Ваши рассуждения неправильны. Должен вам напомнить, что
здесь вы не у себя дома, а у Арчибальда, и камень, который вы держите в руке,
тем более не является вашим, потому что это мой камень, — нарочито медленно
растолковывает воин.
Отец в изумлении смотрит на булыжник. Он не думал, что у
булыжников тоже есть владельцы. Что может быть тупее и бессмысленнее булыжника,
валяющегося на дороге? Он вертит камень в руках и быстро убеждается, что на
одном из его боков действительно вырезаны африканские письмена.
Воин протягивает руку — забрать свое имущество. Отец
растерян. Трудно оспаривать принадлежность камня, украшенного такой резьбой. И
он, помявшись, в конце концов кладет камень в протянутую к нему гигантскую
ладонь.
— Что ж, пусть пока полетают! Но я еще вернусь! — ворчит
отец, грозя пальцем улью. — Вернусь — и мста моя будет страшна! — самодовольно
прибавляет он, пытаясь изобразить супермена.
С высоты своего роста (два метра тридцать сантиметров) воин
смотрит на него, словно цапля на ползущую по дорожке букашку. Арман
разворачивается на сто восемьдесят градусов, расправляет плечи и вышагивает к
дому, покидать который ему явно не рекомендуется.
Воин матассалаи устало вздыхает и задается вопросом, сколько
глупости может помещаться в таком тщедушном теле.
Глава 6
Войдя в гостиную, отец направляется к телефону и начинает
набирать номер. Это занимает у него не слишком много времени, ибо номер состоит
всего из двух цифр: единицы и восьмерки.
— Алло! Пожарники? — вопит он в трубку, давая понять всем, что
ему крайне редко приходится пользоваться телефоном. — Я звоню вам из дома
Арчибальда, да, того самого, что стоит на дороге, ведущей к аббатству… Да, да,
у него все в порядке, благодарю. Это у нас не все в порядке. Особенно у меня! —
кричит отец, пускаясь в путаные объяснения.
Видимо, его вопли сразу навели пожарника на мысль о пожаре,
но, разобравшись, что ничего не горит, пожарник всеми возможными способами
пытается успокоить клиента.
— В чем ваша проблема? — спрашивает он вежливо.
Арман с облегчением вздыхает: наконец-то он нашел союзника.
— На меня напал рой пчел, и я хочу вызвать вас, чтобы вы его
уничтожили, пока эти гнусные насекомые не покусали всех вокруг.
— А вы уверены, что вас покусали именно пчелы? В это время
года, как мне известно, пчелы слишком заняты заготовками пищи на зиму и у них
нет желания набрасываться просто так на кого бы то ни было, — терпеливо
разъясняет пожарник; он уже догадался, о чем идет речь.
— У меня все лицо искусано! — нервничает отец.
— Намажьте его маслом! Масло снимает воспаление, — советует
пожарник.
Отец ушам своим не верит. Он надеялся найти союзника, а
встретил ренегата!
— Послушайте, я боюсь за моего сына. У него сильная
аллергия, и…
— У Артура? Вы говорите об Артуре? — внезапно прерывает его
пожарник.
— Кхм… да, конечно, — удивленно отвечает отец.
— У него аллергия на укусы пчел? — продолжает расспрашивать
пожарник.
— Да, с самого детства, — подтверждает Арман.
— Мы будем у вас завтра в полдень, — отвечает пожарник,
прежде чем повесить трубку.
Арман стоит и как баран на новые ворота смотрит на
телефонную трубку, которую продолжает держать в руках. Трубка издает резкие
частые гудки. Пожарник не верил ему до тех пор, пока не услышал имени Артура.
Интересно, отчего этот маленький мальчик пользуется такой известностью?
Напомним: когда Артур спасал королевство минипутов, его отец
рыл в саду ямы, угрожая тем самым засыпать землей все Семь минипутских
континентов.
Арман медленно кладет трубку, разворачивается и, решив
последовать совету пожарника, направляется в кухню за куском масла. Но
сталкивается нос к носу с Арчибальдом. Подскочив от неожиданности, он, словно
кенгуру, делает прыжок назад.
— Извините, вы меня напугали, — выдавливает из себя Арман,
прижав руку к сердцу.
