«Не приведут», – подумал я. Сбывались черные предчувствия, они все-таки доставили Кузьму к своему шабашу…
– Когда произойдет церемония?
– Уже должна начаться… Или вот-вот начнется… – Старостин испуганно зажмурился – моему кулаку действительно сильно чесалось.
– Где?
– Во дворе старого здания НГУ… Там всегда проходят церемонии и ритуалы…
Студенты хреновы! Меня трясло от злости и нетерпения.
– Будет присутствовать вся секта?
– Да, конечно… Но мы никакая не се…
– Заткнись! Сколько людей в колонии?
– Около пятисот… Там женщины, старики…
– Количество активных штыков?
– Около четырех десятков… Многие погибли в экспедициях…
«Еще посты», – крутил я извилинами. Но в самый важный момент церемонии люди с постов, вероятно, прибегут на шабаш. Вряд ли им понравится, что соплеменники без них улетят в мифическую страну…
– Что же вы, Константин Яковлевич, убегаете от такого счастья? – ядовито поинтересовался я. – Новая жизнь не за горами, а вы бежите из секты – в холод, в разруху. Это как-то объяснимо? Вы же верите в эту ересь.
– Он убьет меня… – простонал Старостин. – Нил хотел от меня избавиться еще до начала церемонии – один хороший человек поведал, он подслушал разговор… Я ему уже не нужен, он считает, что я опасен для него…
– Какой он вероломный, – фыркнула Ольга. – Умные нам не надобны, нам надобны верные, так, что ли?
– Сезон вождей, – ухмыльнулся я. – Конкуренты неуместны. А теперь слушайте сюда, Константин Яковлевич. Убивать мы вас не будем, потому что руки марать не хочется. Машину свою вы не получите. Идите пешком куда хотите – хоть к чертовой матери. Постарайтесь не попадаться какое-то время – это, собственно, в ваших же интересах… Я внятно излагаю?
Нетерпение гналось за нами с бензопилой! Да еще и злобно хихикало: не успели, не успели… Я гнал нелепые «Жигули» по улице Пирогова, тревожно прислушиваясь к ржавым всхлипам под капотом. Валил густыми хлопьями пепел…
– Бред… – взволнованно шептала Ольга, вцепившись в автомат. – Какой же, мама дорогая, бред… Как в это можно верить? А ты помнишь, что Виктор говорил примерно то же самое?
– Виктор говорил про Шамбалу, – процедил я. – Это из индуистской мифологии. А эти нелюди – про Беловодье. Чисто русское изобретение. Наши просто сперли идею у индусов. Виктор шутил и выдвигал фантастические гипотезы. А эти упыри действуют на полном серьезе!
Стоп-машина! Пост на выезде со второго кольца. Мы могли бы промчаться мимо, но тогда вся наша операция пошла бы прахом. У караульных должна быть связь с базой. Из еле приметной будки под деревьями выскочили трое. Снова трое! Комбинезоны, бороды, традиционные изделия Михаила Тимофеевича Калашникова… Двое выбежали на дорогу, вскинули стволы. Я резко затормозил, не выключая двигатель. За спинами двоих мялся третий – видимо, имеющий полномочия отдавать приказы.
– Огонь! – прорычал он. Ахнула Ольга – какая, право, бесцеремонность…
– Не стреляйте! – проорал я в открытое окно. – Мы привезли ребенка!
Это было первое (да, собственно, и единственное), что пришло в голову. Но как сработало! Все трое опустили автоматы. Двое помялись и легкой рысью припустили в нашу сторону. А вот теперь я не дремал. Идиоты! Кто их учил оставаться на линии атаки? «Жигули» еще не выработали свой ресурс. Я плавно отпустил сцепление и лихо врезал по газам! Машина врубилась в них, разбросала. Попятился третий, начал дергать свой затвор вместо того, чтобы спасаться бегством. Я уже достаточно разогнался, чтобы не оставить от него мокрого пятна! Служивого унесло, как будто в него врубился истребитель. А я уже натягивал ручник, выметался наружу. Последний был мертв, валялся в кювете, весь переломанный. Я пристроил его пониже, чтобы не отсвечивал. Парочка других еще шевелилась, стонала. Рождение мысли прошло без мучений – особенно после того, как я обнаружил у них на поясах сумки с противогазами.
– Переодеваемся, быстро! – крикнул я. – Снимай вон с того, – я ткнул пальцем, – у него комбинезон как будто мешковатый. Дабы не углядели твой выдающийся второй размер.
– Третий, – обиделась Ольга.
– Неужели? – ухмыльнулся я.
На переодевание ушло минуты четыре. Новая одежда пропахла потом, но теперь мы были «как все» – невнятные личности в типовой униформе, рюкзаки, оружие, подсумки на поясе. Пепел валил уже так, что нечем было дышать, видимость терялась в пятнадцати метрах. Мы натянули противогазы – это не только камуфляж, но и защита от губительного воздействия внешней среды. Мы катили дальше, задыхаясь от волнения и нехватки воздуха. Сгущалась атмосфера, страх пропитывал каждую клетку тела. Оборвался лес, потянулись неказистые развалины – центра новых медицинских технологий, областной больницы Сибирского отделения РАН… Уже мерцали увенчанные шапками пыли руины университетских общежитий. Машина сломалась так некстати! Видимо, рывок, когда я давил «препятствия» на дороге, был ей в корне противопоказан! Двигатель заглох, и сколько я ни пытался его реанимировать, издавал лишь дряблое старческое кряхтение. Я выл от отчаяния, колотил по рулю.
– Бежим, – спохватилась Ольга, выскакивая наружу. – Общагами пройдем. Здесь недалеко.
Пешком – это полный караул. Дорога была каждая минута. Мы перебежали на левую сторону дороги, углубились в «околоуниверситетские» развалины. Мы вязли, как в болоте, чертыхались, насилу выискивали обходные пути среди гор мусора. Старые и новые общежития падали охотно, крошились, как старые черствые горбушки. Все пространство университетского городка было завалено обломками. Мы нервничали, теряли уйму времени. Пришлось стащить противогазы – дышать было нечем. И все же мы приближались к большому пустырю – между бывшей физико-математической школой и задней стороной старого корпуса НГУ. Все люди, живущие в районе, собрались в этот час на пустыре. Оттуда доносился размеренный гул, мельтешили отблески костров…
Все это было как сон. Голова отказывалась работать. С корабля – и прямо на бал? Даже времени не было осмотреться, что-то спланировать. Кто из великих однажды изрек: «Докопавшись до истины, хочется поскорее закопать ее обратно»? В окружении костров сновали тени людей в долгополых неряшливых одеждах. Колыхалась, гуляла волнами людская масса. Охранники по периметру – большинство в противогазах, отчего невольно возникает мысль: не распыляют ли здесь чего-то для пущей эйфории? Караульные тоже наблюдали за происходящим, бдительность притуплена. Все здесь, дурных нема…
Мы еще только осваивались на краю пустыря. Метались мысли, чувства. По периметру – руины, справа – одинокий «пряничный» домик, раскрашенный волнистыми разноцветными полосками. Местное святилище? Кучка машин на отшибе, рядом с ними как будто никого, распахнутый багажник…
– Ты готова ко всему? – спросил я у Ольги.
Она кивнула, глянув на меня с суеверным ужасом. Мы натянули противогазы. Короткий инструктаж. Я уже крался по периметру к кучке машин, прятался за горками битого кирпича. Закопченная канистра в багажнике, шланг, отверстие бензобака. Толчками сливалось в канистру горючее – мутное, грязное, с резким специфическим запахом…
