– Хорошо, – согласилась Анфиса. – Только выруби их.
– Как это? – изумился я. – Зачем?
– Затем, что я выросла в Секторе и знаю, что так будет правильно. Если они, пока мы будем говорить, развяжутся, локти будет кусать поздно. Возьми стул или вазу и тресни им по башке. И пойдем поговорим.
– Если я их вырублю, – сказал я, чувствуя, что наш разговор превращается в беседу двух сумасшедших, – то зачем тогда выходить? Они и так ничего не услышат.
– Так, – пожала плечами Анфиса, – для подстраховки.
11
В конце концов сошлись на том, что вырубать нападавших мы пока не станем. Для подстраховки я связал ноги Чебурашке и пропустил дополнительную веревку под руки толстяку, потом лопоухому и после этого обкрутил ее вокруг двух ножек дивана. Подобная тщательность связывания говорила о том, насколько мы опасаемся этих двоих.
Выйдя в соседний номер, мы поговорили. Если, конечно, то, что случилось между нами, можно назвать разговором. Я давно не общался с девятнадцатилетними дергаными, да еще и при таких обстоятельствах.
Она возражала буквально на все. На любое «да» тут же следовало «нет», и наоборот.
Я настаивал на том, что нам нужно ехать домой. Анфиса говорила, что никуда она не поедет, потому что у нее есть дела. Это привело меня в бешенство.
– Ты ЭТО называешь делами? – кивнул я на стену, за которой сидели связанные. – Да тебя пол-Москвы ищет, люди переживают, Лена беременная за тебя поручилась… А ты? Никому ни слова, исчезла и занимаешься тут вот такими ДЕЛАМИ? Давай этих сдадим властям и – домой!
– Властям? – усмехнулась Анфиса. – А еще рюкзачник! Властям… А ты видел эти власти? Где они? Как именно ты собираешься сдать этих уродов властям? Куда ты пойдешь? У тебя есть адрес? Или телефон? «Здравствуйте! Это власти? Пункт приема убийц из Сектора? Приезжайте поскорее, а то я тут не могу разобраться со своими проблемами…»
Я замолчал. Она была права. Просто как-то раньше мне эти очевидные вещи не приходили в голову. В Тихой Москве все было так организовано, в таком порядке. Напрашивался вывод, что наверху стояла группа людей, которые и наводили этот порядок. Много раз я слышал разговоры о властях от таких же неправильных дерганых, как и я. Но теперь, порывшись в памяти, я что-то не припоминал, чтобы такие разговоры вел кто-нибудь из тихих.
То, что я воспринимал как данность, могло оказаться просто моей фантазией. Я действительно не знал ни имен, ни адреса, ни номера телефона. Это было неприятным открытием. В Секторе власти были на каждом шагу, а в Тихом мире я ни разу не встречался с ними.
В общем, службы спасения в Тихой Москве не было. Это точно.
Зато какой-то номер был у Анфисы. Раз она скрывала, что у нее в квартире есть телефон, то делала это по какой-то причине. Короче, она должна была куда-то звонить. Куда? Не властям ли? А если нет, то не лучше ли мне слинять одному?
Я так разгорячился, что вскочил.
– А как же Пакт? Он же кем-то подписан? Кто-то же отключает подачу электроэнергии в Сектор?
– Да? И ты знаешь имя того, кто его подписал? И напомни, пожалуйста, когда последний раз отключали электроэнергию? И по какому поводу?
– Нет, я не знаю имени. Но я знаю, что Пакт существует. Спроси у любого дерганого!
– Не знаю кто. Не знаю где. Но знаю, что оно есть, – передразнила меня девчонка. – И вы еще смеетесь над ангелианцами?
Анфиса рассуждала достаточно логично. Но я не собирался сдаваться. К тому же у меня возникло стойкое ощущение, что она знает что-то о руководстве Тихой Москвы, но по какой-то причине не хочет об этом говорить. Держит тайну зажатой в кулаке. Ну что ж, попробую угадать, что у нее там спрятано.
– Мы спросим у дежурного, – предложил я первое, что пришло в голову. – Он должен знать, куда следует обратиться.
– Ты уверен? А почему тогда он не вмешался в ваши разборки?
– Ну… Не было причины.
– Ладно, пойди спроси. – Анфиса разозлилась. – Только во второй раз я тебя спасать не буду!
– И пойду! – сказал я, обидевшись.
Хотя она в чем-то была права. Что бы сейчас было со мной, если бы не она? Каким количеством глаз смотрел бы я на мир? (В ту секунду мне как-то не пришло в голову, что это именно из-за нее я и попал в эту историю.)
– Иди, – сказала Анфиса.
– И пойду.
– Иди-иди… Я так понимаю, ты уже подумываешь, не слинять ли тебе отсюда одному. Без меня.
– Ты… – Я набрал воздуха. – Ты как могла? Такое…
– А что? Неправда?
– Неправда! – ответил я, вспоминая Надю и то, как она беспокоилась, что я провалю свою последнюю попытку стать мужчиной. – Я без тебя не вернусь.
– Тогда помоги мне. Мне нужно найти одного человека. А рассказывать об этом сейчас никому нельзя. Потом поймешь почему. Поверь мне. Можешь поверить?
Весь опыт моей жизни после Переворота кричал мне, что нельзя верить незнакомой иммигрантке из Сектора. Но я кивнул:
– Постараюсь.
– Постарайся. А я обещаю тебе, что как только найду этого человека, мы сразу же вернемся домой. Договорились?
– Договорились, – сказал я, понимая, что нарушил одно из самых святых правил бизнеса: «Никогда ничего не делай под давлением». Но был ли это бизнес? Вот в чем вопрос.
– Вот и хорошо, – сказала Анфиса, впервые полностью соглашаясь со мной. – А я тебя не обману. Ты хороший.
В глазах ее неожиданно появились слезы, а дальше произошло нечто еще более неожиданное. Анфиса перебросила свои завитые волосы на одну сторону, решительно шагнула ко мне, вставила свою коленку между моих ног и поцеловала меня в шею.
12
Мы вернулись в номер, в котором меня пробовали пытать и в котором теперь мои истязатели сидели привязанные к ножке дивана.
Я потер рукой то место на шее, куда поцеловала меня Анфиса (все-таки не стоило забывать, что девчонка воспитывалась в Секторе), и стал собирать свои вещи и заталкивать их назад в рюкзак. Смена белья. Непромокаемая куртка из тонкой плащевки. Фонарик, зажигалка, раскладной нож. Бинокль, карта Орехово-Зуевского района из читального зала. Фотографии…
– Анфиса, – спросил я, держа в руках фотографию, на которой девчонка сидела на коленях у крепкого парня в таком же сером форменном костюме, какие носили в Секторе толстяк и Чебурашка, – а это кто?
– Никто! – сказала Анфиса, вспыхнув. – Дай сюда!
И выхватила фотографию у меня из рук. Спрятала ее в нагрудный карман своей куртки и, глянув на меня своими косящими глазами, добавила, будто извиняясь:
– Потом расскажу. Может быть…
– Ладно, ничего, – ответил я, думая, что попал в ситуацию, похожую на матрешку. Я искал Анфису, Анфиса искала какого-то человека (не этого ли, на фотографии?), а кого ищет тот человек и как долго будет раскладываться матрешка, никому не известно.
