– Полковник! – неожиданно крикнул кто-то сзади.
Я обернулся и выстрелил в человека, бежавшего на меня. Потом повернулся к полковнику, но опоздал. Его не было в кресле. Анфиса стояла у стола и кричала «Ваня!», а полковника не было. Спустя какую-то мельчайшую долю секунды я увидел его справа от меня, однако отреагировать не успел, и Бур выхватил пистолет из моей руки.
– Отлично! – сказал он в веселом возбуждении. – Отлично! Заткнись, сука! – Попятившись, он схватил Анфису за волосы и рванул к себе.
– Сюда! – приказал он мне.
Я подошел. Полковник был громаден. Зрачки его сузились и расширились.
– А теперь смотри в глаза! Поиграем.
Он приставил пистолет к моему виску.
– Как ты думаешь? Выстрелит? – спросил он. – С одной стороны, я очень плохой человек. Даже спички не двигались, если я оставался с ДЕТЬМИ один. То есть может и не выстрелить. Но с другой стороны, стреляю-то не я, а кто-то из ДЕТЕЙ. И вроде бы никто из них не видит, что пистолет уже у меня. Думают, что это ты, Иван, с оружием в руках освобождаешь принцессу. А значит, должны сделать так, чтобы он стрелял. Да-а… Вопрос… А сейчас мы узнаем на него ответ…
Не успев договорить, Бур дернулся и издал такой звук, как будто рванул без разминки штангу весом килограммов в двести. На меня брызнула кровь.
Приблизительно на уровне моих глаз в шее полковника торчала ложка с заточенной ручкой.
– Это ты сука! – крикнула Анфиса, пытаясь провернуть ложку. – Ты, а не я!
Бур махнул своей медвежьей лапой, и девчонка отлетела к окну, ударившись затылком о подоконник. В этот же момент он рванул меня к себе, обхватил мою шею рукой и едва не переломил ее.
– Так что, Иван, попробуем? – зарычал он, снова приставляя пистолет к моей голове. Голос его звучал, как-то булькая, словно он разговаривал, полоща горло.
Я закрыл глаза, стиснул зубы, пытался вспомнить какую-нибудь молитву, но не мог.
– Адамов! – вдруг прорычал полковник.
Я открыл глаза. В комнату входил широкий страшный человек с тяжелым взглядом, в котором я не сразу узнал мужа Надиной подруги.
– Брось его, Витася, – тихо сказал Адамов, приближаясь.
Бур вскинул пистолет, но я изо всех сил ударил по его огромной руке, и прозвучавший выстрел расколол стенку шкафа метрах в полутора левее Адамова. Почти одновременно с этим, не успев понять, что произошло, я ударился об стол с такой силой, будто выпал на него со второго этажа, а в комнате раздался рев, звук глухих ударов и стон титанических усилий. Приподняв голову, в полутьме комнаты я увидел сплетение тел на полу, потом мимо мелькнула светлая тень сарафана: Анфиса наклонилась, подняла что-то с пола, – и раздался еще один выстрел.
Через секунду, опираясь на руку, в сторону отползал Адамов. Бур стоял на коленях и, тяжело дыша, сжимал в правой руке окровавленную ложку, вырванную им из своей шеи.
– Не надо! – крикнул Адамов.
Но Анфиса не послушалась. Она обошла полковника спереди и несколько раз выстрелила ему в грудь. Убедившись, что патроны закончились, девчонка бросила пистолет на ковер. Потом зачем-то начала быстро-быстро расчесывать свои волосы пальцами.
Я выпрямился, но голова сильно кружилась. Подошел к Анфисе и положил руку ей на плечо. Она вздрогнула, но руку не сняла.
Бур лежал на боку. Широкий человек стоял над ним.
– Адамов, – прохрипел еле слышно Бур, – ил черный, очень черный… И очень тяжелый…
Потом зрачки его расширились и остались такими уже навсегда.
– А где мальчишки? – спросил я.
17
По распоряжению Адамова полковника вынесли на улицу.
За ним на второй этаж поднялись трое здоровенных парней, одного из которых я видел в прошлое воскресенье в доме Чагина. Тогда он остановил меня на лестничной площадке и не хотел пропускать. На этот раз здоровяк с уважением протянул мне руку и спросил:
– Ну как ты, братишка?
– Нормально, – ответил я, слегка покачиваясь.
Они завернули тело в брезент, наклонились и крякнули: «Тяжелый!»
– Не поможешь? – обратился ко мне один из парней.
– Нет, – твердо ответил я. – Не хочу. Я достаточно с ним обнимался.
– Понимаю, братишка, – сказал мой знакомый. – Ничего, братишка, отдыхай…
На улице было жуткое и вместе с тем радостное оживление. Пылали избы, в которых полковник держал гражданских, что называется, на развод. Бойцы из Тихой протянули шланги и ручным насосом гнали воду из резервуаров рядом с баней, заливая пожар. Им удалось отсечь пламя от столовой и большого деревянного дома, над которым еще час назад развевался синий флаг с красной полосой по диагонали. Теперь флага не было.
Бойцы из Тихой выводили пленных, запрягали лошадей в телеги, разбирали какие-то завалы перед мастерскими.
– Дядя Ваня! – крикнул откуда-то Миша и тут же появился из-за Кругляша, помчавшись ко мне с такой скоростью, что я испугался, что мальчишка запутается в собственных ногах.
Он подбежал, и я на ходу подхватил его под мышки и поднял вверх и прижал к себе.
– Спасибо, малыш! – говорил я ему.
– Дядя Ваня! – говорил он мне, одновременно плача и смеясь.
– А где Гриша и Петя? – спросил я его.
– Они там, с Анжелой, – показал Миша, немного успокоившись. – Пойдем туда?
– Пойдем, – сказал я. – Только давай-ка я вначале найду Анфису. Я обещал привести ее в Москву за руку, понимаешь… Как бы она опять куда не сбежала. Она шустрая.
18
Катя и Жанна сидели на бревнах со своими детьми. Жанну за плечи обнимал Смирнов, бывший Инстаграм. Неподалеку Анфиса накладывала повязку на глаз Дивайса.
– Куда они теперь? – спросил я, ковыряя бревно ногой.
– Заберем в Тихую, – сказал Адамов.
– А дети?
– И детей, конечно, заберем.
– И Гришу?
– И Гришу.
– Тяжело ему будет.
– Тяжело ему сейчас. А будет нормально, – ответил Адамов.
– А можно мне Мишу к себе взять?
– Если он согласен, какие могут быть возражения? Ты что, успел забыть, по каким законам люди в Тихой живут?
– Наверное, да, успел, – сказал я, глядя на дым, путающийся в верхушках огромных тисов. – А это правда, что вокруг этого инкубатора Щит?
– Правда.
– И вы никак не могли с ним совладать?
– Никак, – ответил Адамов.
– И что, никакие сигналы, ничто не проходит? Воздействие, Антивоздействие и все такое?
