– Гляди, Сань, вот он – твой Муха, – Пчела выудил из кармана
игрушку – забавного скелетика на ниточке – и подвесил его над лобовым стеклом.
Он отвесил скелетику звонкий щелбан и, дурачась, запел на мотив «Мурки»:
– Здравствуй, моя Муха, Муха дорогая… И все четверо друзей
грянули хором:
– Здравствуй, моя Муха, и проща-а-а-а-ай!!!
Глава 9
После встречи с Сашей Лена Елисеева весь следующий день была
сама не своя – ей ни на минуту не давала покоя его вчерашняя драка с Мухой. Она
слишком хорошо знала характер того и другого, поэтому была абсолютно убеждена –
этой стычкой дело не закончится!
Лене было тревожно за обоих, но больше, конечно, за Сашу.
Муха был опытным бойцом и считался среди своих почти непобедимым. Ей доводилось
видеть его в деле – зрелище, что и говорить, было эффектным. Устоять против
такого мастера Саше было, безусловно, очень и очень непросто.
Но куда сильнее её беспокоило другое. Короткий разговор с
Сашей нельзя было считать законченным – это ясно. Никакая драка Белова не
остановит, а это означало, что ей ещё предстоит встреча с ним. И будет тяжелый
и горький разговор – от этого не никак не уйти, и он, конечно, опять потребует
объяснений всему, что она натворила.
А что она могла ему сказать?! И, главное, – как? Как найти
слова, чтобы упрямый и «правильный» Белов понял, наконец, что жизнь сильнее
человека, и очень часто она отправляет людей совсем не по той дорожке, по
которой им хотелось бы идти…
В институт Лена не поступила, пришлось пойти работать –
приемщицей в прачечную. За копеечную зарплату она целыми днями таскала
туда-сюда чужое грязное белье. Отец беспробудно пил, мама болела, денег не
хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать,
и вокруг было столько соблазнов!
Через год умер отец, и они с мамой сменяли квартиру,
переехав из престижного Юго-Запада в богом забытые Люберцы. Это была её, Ленкина
идея – на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое-то время просто
нормально пожить, не считая каждую копейку.
С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по
разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье.
Там-то на неё и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый
толстяк не оказал ей какого-нибудь весьма своеобразного знака внимания. То
щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном
уголке. Лена все это терпела.
Но потом, посчитав, видимо, что этап «ухаживаний» закончен,
хозяин пригласил её в кабинет и открытым текстом предложил:
– Хочешь, переведу тебя на прием заказов? Чистая работа и
зарплата вдвое больше, а? Но, милая моя, тогда уж и ты будь добра… – и он,
сально улыбаясь, кивнул на кожаный диван.
Да, можно было, конечно, гордо развернуться и уйти – назад,
к раскаленным утюгам и клубам пара, но… Лена, опустив голову, попросила время
на раздумье.
– Думай, лапочка! Думай хоть… до конца дня! – великодушно
разрешил босс. – Только знай: глупой и упрямой работнице я не доверю даже
утюга!
Все оставшиеся три часа Лена барахталась в трясине
обывательской мудрости. «Жизнь только одна», «так и сдохну в нищете»,
«молодость проходит», «все равно никто ничего не узнает», «да что от меня –
убудет?!» – эти и подобные им мысли оказались сильнее и стыда, и чести, и
верности слову.
Вечером Лена уехала из ателье вместе с хозяином на его
машине, а наутро уже сидела на приеме заказов.
А вскоре миловидную приемщицу заметил приятель босса –
художник-модельер из Москвы. В отличие от своего друга, он был хорош собой,
элегантен и обходителен. К тому же предложил Лене заняться модельным бизнесом и
пообещал ей на этом поприще свою всемерную помощь! Обманул, гад, конечно…
Но это уже было не важно – денег, что давал ей модельер, не
избалованной достатком Лене вполне хватало.
Потом был какой-то торгаш, за ним – валютный спекулянт,
хозяин чебуречной… Лена в полной мере поняла правильность пословицы «коготок
увяз – всей птичке пропасть».
Именно тогда она перестала писать Саше. Просто стало ясно –
то, что с ней произошло, уже невозможно ни утаить, ни простить! Да и не
нуждалась она ни в чьем прощении, в конце концов, она сама выбрала себе такую
жизнь! И эта жизнь была куда интереснее, ярче и веселей, чем нищенское
прозябание в прачечной!
А Саша… Ну какое будущее могло у неё быть с Беловым? Что мог
предложить ей этот вчерашний солдатик, кроме своих армейских значков? Нет,
убеждала себя Лена, ей совершенно не о чем и незачем жалеть!
И все же настроение у неё было испорчено бесповоротно. В тот
день она даже не пошла на дискотеку и весь вечер провела у телевизора.
А на следующий день Лене на улице повстречалась подружка –
та самая, что была свидетельницей драки Саши с Мухой.
– Елисеева, ты обалдеешь! – кинулась она к Лене. – Держись
за меня, а то упадешь!.. Мухин и твой бывший сегодня дерутся!!!
– Где?.. – остановилась Лена.
– А я знаю, что ли?! – пожала плечами подружка. – Да какая
разница?! Ты прикинь – ребята из-за тебя глотки друг другу грызут!.. Прелесть
какая, мама родная! Мне бы так!..
Лена развернулась и быстро, быстро зашагала прочь.
– Ты чего, Елисеева, не рада что ли?.. – растерянно
протянула ей вслед подружка.
Какая, к черту радость! Вчерашние страхи тут же вернулись и
с новой силой навалились на Лену. Надо было срочно связ0ться с Сашей и
отговорить его! Отговорить во что бы то ни стало – ведь разъяренный Муха
запросто мог сделать его инвалидом, а то и…
Добежав до ближайшего автомата, Лена набрала номер квартиры
Беловых. Но трубку взяла Татьяна Николаевна, а ей Лена ничего сказать не
решилась. Помолчав немного (может, она догадается передать трубку сыну?),
девушка нажала на рычаг отбоя.
Поздно. Наверное, уже поздно!..
Ей оставалось только одно – ждать Сашу вечером возле дома.
