Какая прелесть! Ну, просто сериал! У них тут что, такие же штампы, как в нашем (бывшем? будущем?) кинематографе? Ладно, я тоже сыграю героя «тупого бабского сериала» (это Ленка так их называла).
– Хавало захлопни, гнида. Будешь говорить, когда я разрешу. – И кончик его же кинжала к трахее. – Все понял?
Ну да. Некоторое ошаление в лице. Интеллигент такими словами шпарит. Не ждали-с от научных работников?
– Итак, кому и зачем я понадобился? Будешь врать – распорю глотку с чистой совестью. Ну?
– Ваше благородие, не знаю я, наняли за пятьдесят целковых, – поплыл клиент. – Главный – кучер, он договаривался…
Понятно, что кучер не просто нанятый, явно в деле.
– И что, без тебя договаривался? – Я слегка наколол кожу на шее допрашиваемого.
– Ай! Перестаньте! – хочет жить сучонок. – Это был молодой господин, которого я не знаю.
– Иностранец?
– Да русский вроде бы.
Интересно, какому русскому я понадобился? И зачем? Ведь явно живым довезти хотели…
– Точно русский?
– Да точно. У него еще правая рука еле двигалась…
Оба-на! Чего-то я не въехал. Кнуров, что ли, за мной охотится? Битому неймется?
– Так, а с этого места подробней: как выглядел?
– Не помню я точно, – голос «лейб-гусара» был просто плачущим, – ну ваших лет, брюнет, слегка лысоват, рука вот опять же… Как я еще могу объяснить?
Ладно, из этого чмыря много сейчас не вытащить, а время дорого…
– И как же вы собирались меня передать заказчику?
– Вы меня не убьете?
– Будешь себя хорошо вести – поживешь еще. Так что?
– Скоро уже остановимся, а там ждут. Не знаю кто – нам приказано вас туда привезти, и не более.
– Что-то ты недоговариваешь, друг ситный. Вы как меня передавать собрались? Скомандуете, а я тут же и послушаюсь?
– У Семена пистолеты, – мрачно пробубнил лжеофицер.
– Понятно. Крикни ему, чтобы остановился. Ну!
– Так меня же тогда, ежели что…
– А я тебя прямо сейчас, придурок. Кричи, гаденыш! – Я трижды бухнул кулаком в стенку кареты. – Ну!
– Семен! Останови!
Мы встали, и послышался стук сапог спрыгнувшего с козел кучера: насторожился, идет сам проверить, в чем дело. Своевременно выскочить наружу не удалось. Ладно, играем другой сценарий. Я, не отрываясь, смотрел на ручку дверцы. Как только заметил ее шевеление, сразу вмазал ногой со всей «пролетарской ненавистью». И немедленно вперед!
Это, конечно, не дверца грузовика, но ошарашил ее удар возницу здорово. Секунды на две как минимум, а мне больше и не надо – прыжок из кареты и шпага впереди меня…
Целился я в лицо – грудь дело ненадежное в такой ситуации. И шинельку для начала пробить нужно, и в грудную кость не угодить, да и по ребрам скользнуть может…
Но такого попадания не ожидал: думал, что если распорю этому Семену щеку, то от боли и неожиданности лжекучер подарит мне еще несколько секунд, а там он уже и без пистолетов…
Клинок вошел прямо в глазницу. Практически на ладонь. Не жилец.
А ведь бабахнуть из пистоля своего успел, сволочь. Пусть с задержкой, пусть «в божий свет», но пальнул…
И рухнул без звука, ну то есть только со звуком падения тела.
Интересно: в таких ситуациях, как пальба на улицах, люди будут сбегаться или прятаться? В мое «бывшее» время точно бы по «норам» разбежались. Вплоть до милиции-полиции.
Подождем и посмотрим, как «тут».
Оказалось, довольно шустро. Городовой, или как его здесь называют, нарисовался в течение десяти минут. Я представился и сдал «туловище» кучера вкупе со лжегвардейцем представителю власти. А в ожидании оного я просто сидел на крыльце ближайшего дома. Даже не стал осуществлять «экстренное потрошение» клиента. Вот просто нахлынула «пустота». Наплевать на все и даже больше. Но главное, что именно НАПЛЕВАТЬ. Устал. Надоело, не хочу больше.
Пусть я убил человека, который сам хотел сдать меня палачам, пусть он значительно более гнусное существо, чем те, кого я убивал на арене – те собирались отобрать мою жизнь за деньги, но ведь ставили на кон и свою, и ею расплатились. Этот же хотел навариться на моей смерти «из-за угла». На чем и погорел. И совершенно его нежалко. Одним варнаком на свете стало меньше. Можно считать, что я спас несколько жизней… И почему-то все равно муторно…
От подобного рефлексирования меня и спас местный полицейский, деловито принявшись разбираться в произошедшем.
Сурово рыкнув на собирающуюся толпу любопытных, служитель закона спокойно выслушал мои объяснения, уяснил ситуацию и предложил проехать к начальству. Ну да кто бы сомневался…
Тело кучера решили положить в карету (решение не только мудрое, но и единственно разумное). Мой «упакованный» спутник испуганно вжался в самый угол, когда к ногам положили труп соучастника. Очень хорошо. Замечательная компания для недолгого пути весьма способствует размышлениям о «тернистом пути греха». Как и зуботычина, лениво и буднично отвешенная полицейским чином вляпавшемуся гаврику – грамотно, пусть ощутит себя «мясом», с которым церемониться не будут, пофантазирует о ближайших перспективах…
– Я сяду за кучера, – предложил городовой, – а вы, ваше благородие, не откажите проехаться с этим татем в карете: все же кой-какой пригляд за ним нужен.
– Разумеется. Далеко ехать?
– Да рядышком туточки, даже заскучать не успеете. И… Это… Спасибо вам за Сеньку.
– За кого?
– Да вы же Сеньку Махова закололи – душегубец известный. Каторга по нему давно горючими слезами плакала, но никак поймать не могли.
Поехали. В разговоры с киднеппером-неудачником я решил по дороге не выступать и не выяснять, «как он дошел до жизни такой» – пусть помается.
Ну и ему блатная гордость не позволяла первому начать беседу. Но было очень заметно, как напрягся болезный в предвкушении общения со стражами правопорядка. Так и промолчали всю дорогу.
Остановились у достаточно обычного дома, но было заметно, что это некая государственная контора, хотя, может, я просто знал, что едем мы не в оперу и не на банкет, да и стоящий у подъезда еще один (вроде их в эти времена будочниками называли) создавал соответствующую атмосферу.
Меня провели в кабинет на первом этаже, где за обширным столом восседал круглолицый лысоватый чиновник. Полицейский, вместе с которым мы прибыли с Васильевского, склонился над ухом начальства и что-то возбужденно зашептал. Лицо чиновника было непроницаемым, только один раз он удивленно поднял брови.
Выслушав подчиненного, местный, как я понял, «участковый», кивком головы отпустил его и с интересом посмотрел на вашего покорного слугу.
