Пообещал я этому прапору, что возьму в свою команду, если, конечно, начальство возражать не будет. А что, лишний пиротехник в моих делах никогда не помешает.
…На следующее утро майор представил меня всему батальону, а в нем оказалось еще с десяток офицеров. Мне что, снова «выставляться»?
Но обошлось – вечером наливали на халяву как раз мне, а не я.
А еще через день пошел устраиваться на постой. Госпожа Тереза, хозяйка квартиры, оказалась женщиной в возрасте, но достаточно миловидной – оказывается, некоторые дамы умели оставаться женственными и интересными и в начале девятнадцатого века. То, что новый постоялец не говорит по-немецки, ее сильно удивило, но русским фрау владела весьма сносно, хоть акцент и ужасающий – просто как у юмористов, пародирующих иностранцев, говорящих по-русски.
Стоило проживание вместе с трехразовым питанием на удивление немного. А уж после того как я пообещал услуги Тихона в плане помощи по хозяйству, то госпожа Клюгенау просто расцвела. Но цену не сбавила – это вам не «широкая русская душа», – искреннее «данке» за все, но кошелек есть кошелек. Даже столь приятная для хозяйки новость, что у меня имеется невеста и она может гарантированно не беспокоиться на предмет визитов ко мне всевозможных девиц, вызвала лишь дополнительно благожелательное ко мне отношение, но ни копейки скидки. Да не особо и надо-то – меня вполне устраивали условия, предложенные госпожой Терезой.
Оставив Тихона на обустройство места проживания, я не устоял перед соблазном прогуляться в Ригу. То есть в Старый город.
Пошел пешком, благо недалеко – это вам не Рига конца двадцатого века с двадцатикилометровым радиусом. Через десять минут уже входил в ворота, миновав мостик через городской канал.
Выглядел этот самый канал весьма соблазнительно в плане рыбалки. Да и наверняка впечатление не было обманчивым: если уж я и в советское время там щук спиннингом ловил, то сейчас наверняка ихтиологическая обстановочка получше будет…
До Ратушной площади от ворот несколько минут неспешным шагом. Красиво, надо сказать: церковь Петра вполне такая же, только шпиль деревянный, Дом Черноголовых очень даже впечатлял своими извратами в плане архитектурных украшений – это ж надо было такое забабахать исключительно для заезжих купцов времен Ганзы… Но красиво.
Побрел на Домчик (Домскую площадь) – кроме собора ничего не узнаваемо, все другое. И тем не менее приятно – все-таки есть что-то знакомое в «этой» Риге.
А назавтра началась уже служба. Строевым, в плане службы в гарнизоне, офицером я еще не являлся, но в план на дежурство по батальону на следующую неделю меня поставили. Что же, постараюсь не ударить в грязь лицом.
А пока знакомство с бараком, который предстоит переделать в лабораторию, и с десятком солдат, выделенных под мое начало для работ по производству взрывчатки.
Пока производить было не из чего и не в чем, но ребята оказались на удивление сообразительными и умелыми хотя бы во взвешивании: мое задание рассчитать и взвесить селитру, серу и уголь для получения полутора фунтов пороха при заданных весовых отношениях выполнили все десять четко и аккуратно. То есть пропорции решать умеют. Причем получше трети моих бывших учеников конца двадцатого века. Спасибо тем, кто учил их арифметике и примитивной алгебре. А русского парня всему научить можно, лишь бы он учиться хотел и мог. Да в минеры еще наверняка и отбор был – абы кого не брали, это вам не инженерные роты, где основные инструменты лопата и топор: «Бери больше, кидай дальше».
В общем, порадовали меня подчиненные. Можно догадаться, что результаты эти были получены методом большого кнута и малого пряника, но лично мне важен именно сам результат. А он весьма радовал сердце и разум руководителя первой в истории России «шарашки», то есть меня.
А после этого стали уже «ковыряться» с самой лабораторией, если, конечно, можно назвать этот раздолбанный барак столь громко: подобие водопровода и канализации нужно изобразить, вытяжку какую-никакую соорудить тоже необходимо, столы, раковины…
В результате сутки в карауле я практически отдыхал. Но этот «санаторий» длился всего лишь сутки. Еще пару дней штурмовщины, и прибыло оборудование для лаборатории. Половина посуды, естественно, в виде стеклянного боя. Хорошо, что я о подобном догадывался и заложился на этот случай с тройным запасом.
Реактивы прибыли еще не все, но начинать работу уже можно.
Командир батальона немедленно освободил меня от всех дежурств, и создание «погибели для Наполеона» встало если и не на промышленные, то хотя бы на кустарные рельсы.
Все бы хорошо, но любой, кто имел дело с производством какого-либо вещества, знает, что его реальный выход сильно отличается от ста процентов, а кроме того, нужно куда-то девать побочные продукты производства. Даже при получении банальной соды по методу Сольве что делать с терриконами хлорида кальция, который при этом неизбежно образуется?
Разве что в море топить.
А у меня побочный продукт – непрореагировавшая смесь серной и азотной кислот, веселая субстанция, правда? И куда ее выливать?
Так что прости, матушка-Даугава. Ежедневно солдаты на лодке отправлялись на середину реки и аккуратно выливали с борта несколько литров «адской смеси». Для такой огромной водной артерии это не должно быть фатальным или даже серьезным.
Сначала, правда, пробовали организовать предварительную нейтрализацию, но это оказалось жуткой морокой – сначала аккуратно водой разбавить, причем, естественно, лить кислоты в воду, потом известью… В результате, когда я приказал просто выливать в реку, мои минеры вздохнули с облегчением. В конце концов, ежесуточная порция отходов была литра два-три – и нести не тяжело, и для природы не страшно. Посчитал на досуге: если это вылить в стандартный двадцатипятиметровый бассейн, то вода на вкус даже слегка кисловатой не станет, а тут такая речища, да еще и с течением…
Проблемы возникли во время ожидания, пока встанет надежный лед, когда ни на лодке не выплывешь, ни по тонкой корочке не пройдешь. Морозу-воеводе потребовалась неделя, ну, а по ее истечении стало совсем удобно.
Шло время, и стратегические запасы медленно, но верно пополняли боевые «закрома Родины». Прапорщик Храповицкий оказался на редкость толковым помощником, и достаточно скоро я стал доверять ему самостоятельно заниматься синтезом. Первое время, правда, слегка беспокоился, что по старинной русской традиции «дык это я уже умею, можно и поприблизительней» он начнет с юношеским энтузиазмом играть в «стахановца», что запросто может кончиться грандиозным ТРАХТАРАРАХОМ на весь батальон. Но демонстрация свойств нитроглицерина, полученного в первой серии наших работ, видимо, произвела на парня впечатление и заставила относиться к этому веществу с уважением. Так что работал Аполлон Митрофанович внимательно и неторопливо.
Первую пару изготовленных динамитных шашек так же потратили на демонстрацию. Показали господам офицерам, ради чего мы с прапорщиком практически освобождены от несения рутинной службы. Кстати, не раз уже ловил на себе косые взгляды сотоварищей по батальону, явно связанные с моим привилегированным положением.
