Возмущенная до глубины души, Гудрун, недолго думая, выскочила из-за стола, схватила первый попавшийся предмет (горшок со свежесваренной кашей) и ловко надела обидчику на голову. Кетиль дико заорал (каша-то горячая!) и замахал руками, сбив при этом со стены факел.
Факел, естественно, упал на пол. Вернее, на устилавшую его солому. Вспыхнуло вмиг.
Гости, надо отдать им должное, среагировали дружно и быстро. И не в стиле: спасайся, кто может, а совсем наоборот. Всё-таки хорошо, когда у тебя в друзьях столько викингов, обученных правильно действовать по команде «Пожар!». Все подручные жидкости хлынули на очаг возгорания. Туда же полетела медвежья шкура со стены (это я), бочонок с моченой ягодой (Стюрмир) и здоровенная бочка с холодной водой для «релаксации» буянов, опрокинутая Скиди. В общем, задавили пожар. Совместными усилиями.
Без пострадавших, однако, не обошлось. Перепившему бонду, свалившемуся под стол незадолго до возгорания, перебило ногу упавшей доской-скамьей.
И Кетилю, похоже, прилично ошпарило физиономию.
К бурной радости моей перепачканной в саже любимой.
А праздник продолжался. Обслуга быстренько прибралась в помещении, занесли новые центнеры пищи и выпивки — и река веселухи устремилась дальше.
О, как я был прав, когда решил не пускать гостей в новый дом. Страшно подумать, во что бы превратился мой маленький рай после этакого веселья.
А во дворе тем временем развлекалась молодежь. Затеяли игру под названием «Отними свинью». Бедная свинка, вместо того чтобы быстро умереть под ножом и превратиться в комплект стейков, получила незапланированный стресс, истошно визжала минут десять, а потом ухитрилась как-то вывернуться из кучи-малы и смыться, а молодежь, получившая выговор от Хавчика, вознамерилась отправиться на охоту и добыть кабана. Поскольку поблизости свиных выводков не имелось, то ко мне была выслана делегация с просьбой разрешить взять «Змея» и сплавать поохотиться на континент.
Поглядев на делегатов, я понял: пива с них хватит. Пора переходить к водным процедурам.
И мы всей толпой отправились на озеро соревноваться в плавании.
Человек несведущий мог бы сказать, что подобные заплывы, да еще в воде с температурой градусов двенадцать, довольно опасны. Но так сказали бы те, кто не знал норманских традиций.
Даже пьяный до потери возможности прямохождения норман всё равно утонуть не способен. Это так же невозможно для него, как для тюленя. Рефлексы. А прохладная водичка, она бодрит.
Так что к вечеру вся моя свадьба была более-менее трезва. Без утопленников не обошлось, к сожалению. И виновата в этом специфика скандинавских соревнований по плаванию, не возбраняющая притопить соперника. Таких «притопленных» вовремя вытаскивали, откачивали и складывали у костров: восстанавливать силы. Но то были лишь временные утопленники. Увы! Один оказался настоящим. И утопили его не мужчины, а женщины. Причем угодил в сети озерной Ран не какой-то там мальчишка, а вполне взрослый уважаемый бонд по имени Кнут Лысый. Бедняга Кнут решил порезвиться сразу с десятком датчанок, освежавшихся в озерных водах. Ну да, это очень прикольно: подныривать под купавшихся женщин и хватать их за разные приятные места. Если бы Кнута за этим занятием застали мужчины, ему бы тоже досталось. Все купальщицы, как-никак, чьи-то жены или дочери. Но мужчины узнали о шутнике, когда его, уже бездыханного, выволокли на песок. Причем пьяные и веселые датчанки, по ходу, не заметили, что шутник уже не дышит. Они со смехом и песнями снова отправились плескаться, а тело Кнута обнаружили только на следующий день рабы Хегина Полбочки (тот берег озера был его территорией), о чем и пришли доложить хозяину, который, естественно, был в числе моих гостей.
К моему изумлению, никто особенно не огорчился и не удивился. А моя женушка даже поприветствовала данное событие. Ну что ж это за свадьба такая, на которой никого не убили. Да о такой свадьбе и вспомнить нечего. А теперь всё путем… «А-а-а… — будут говорить сёлундцы много лет спустя. — Та самая свадьба, на которой бабы утопили Кнута Лысого!» Тем более что и верегельд за утопленника после краткого обсуждения решили не платить. Дабы не позорить мужика посмертно, признали целесообразным считать его утопшим спьяну, что куда пристойнее, чем признать, что он был утоплен не какой-нибудь свирепой озерной нечистью, а самыми обычными женщинами. На версии с нечистью горячее всех настаивали родичи Кнута. Дабы позорное пятно «утопленного женщинами» не замарало Кнутов род до хрен знает какого колена.
В общем, инцидент был исчерпан и все снова взялись за уничтожение моих припасов.
Эх, если бы смерть бедолаги Кнута была единственной смертью, отметившей мою свадьбу! Вот было бы счастье…
Глава тридцать третья
Набег
— Сконцы! Это сконцы! — По щекам Неви Плешивого текли слезы. — Они знали, что мы все ушли праздновать, и напали на мой дом! И на дом Атли Рваной Губы тоже. Они забрали всё! Всё! Моих детей, мою жену! Весь скот, всех трэлей! Они убили мою мать, сконцы! Чтоб Хель прибрала их навсегда!
— Почему ты решил, что это сконцы? — мрачно произнес Каменный Волк.
— Их слышал пастух-трэль из дома Рваной Губы. Слышал, как они смеялись и говорили:
«Довольно вы, сёлундцы, грабили наши дома. Теперь пришло наше время попробовать горький настой, которым вы поили нас». Они…
— Они называли имена? — перебил Свартхёвди.
— Раб сказал: были названы имена Торкеля-ярла и Мьёра-ярла.
— Сконцы, — резюмировал Каменный Волк. — Мне надо возвращаться домой.
— Надо оповестить Рагнара! — одновременно с ним воскликнул Гримар.
— Зачем? — процедил я. — Нас здесь — больше пятнадцати десятков. У меня — два корабля. У Вальтрева один, почти достроенный. А это всего лишь сконцы!
Я говорил негромко, стараясь сдержать клокотавшую внутри ярость. Эти суки испортили мне праздник. Они заплатят. Кровью умоются!
Моя вина. Забыл мудрое правило: месть — такое блюдо, которое следует есть холодным. Более того, возомнил себя непобедимым.
— Мне надо домой! — повторил Стенульф.
Он беспокоился за свою наложницу и своего новорожденного сына. Если Торкель-ярл рискнул напасть на сёлундцев, то наверняка не упустит случая свести счеты и с Каменным Волком. Позапрошлой зимой мы этого ярла малость обидели.
— Рагнар должен знать! — настаивал Гримар.
— Должен, родич, — согласился Свартхёвди. — Отправим к нему гонца. Веди нас, Ульф-хёвдинг!
— Веди! — тут же закричали остальные. — Все пойдем! Покажем этим сконцам! Поглядим, какого цвета у них кишки!
Хорошая драка для скандинавов — как стейк с кровью для ковбоя. А кровь будет, это точно.
Собрались в кратчайшие сроки. Часов за шесть. Причем за это время подтянулось еще человек сто: сыновья, родичи. Кто — с приличным боевым опытом, вроде Свана Черного и Хунди Толстого, матерых хирдманов, кто — чистый ополченец на голом энтузиазме, без всякого боевого опыта.
