— Ты сегодня ничего… такого не сьел?
— То есть?
— Говоришь странные вещи.
— Со мной бывает, сам знаешь, — буркнул я и, чтобы сменить тему, предложил: — Давай-ка лучше на борт поднимемся. Глянем, так ли он хорош внутри, каким кажется.
Первое, что мне бросилось в глаза, когда я оказался наверху — почерневшая пленка крови, сплошь покрывшая палубу. Да, неслабый был бой. Кровь, если сразу не смыть, обладает неприятным свойством пропитывать даже просмоленные доски. А уж из щелей ее точно не выскрести.
Я поделился этой мыслью с Медвежонком, но уже после того, как мы осмотрели трюм и убедились, что кнорр — в полном порядке.
— Отскрести кровь? — переспросил мой побратим. — А зачем? Это же…
И минут пять пояснял мне, некультурному, как пролитая кровь повышает мореходные качества судна. С примерами из личной жизни и из общей истории и истории собственного воинственного рода.
Медвежонок был абсолютно уверен, что драккар, чей киль не будет окроплен человеческой кровью, утонет в первом же плавании. И что драккар, омытый не просто кровью раба, а кровью полноценного воина, с честью взятого в плен, будет бороздить моря, не зная поражений. И только я, тупой и невежественный, недопонимаю: раз на этом кнорре пролилась кровь многих воинов (сначала, когда напавшие франки убили всех наших моряков, а потом самих франков убили оказавшиеся поблизости хирдманны Ивара), то в любой шторм и в любых конфликтных ситуациях на таком кнорре будет безопаснее, чем в домашней постельке.
— Тем более, — заключил Свартхёвди, — этот кнорр был омыт не только кровью воинов, но кровью воинов Севера, а наша кровь для такого дела — самая хорошая. Лучше только кровь настоящих конунгов и кровь дракона.
— Вот только драконов, брат, давно перебили, — добавил Медвежонок с искренним огорчением. И тут же воспрял: — Зато теперь мы, берсерки и ульфхеднары, — самые неуязвимые из живущих!
Грохнул меня по броне деревянной лапой и сиганул на берег с трехметровой высоты.
Я же, будучи в доспехах, на такой прыжок не осмелился и аккуратно сошел по веслу.
Кровь Севера. Надо же! Помнится, и Тьёрви что-то такое говорил…
* * *
Хрёрек не стал укорять меня за «самостоятельность». Он, оказывается, был в курсе, что я собираю команду. И отнесся к этому положительно.
Не откладывая в долгий ящик, тут же сообщил, что ждет нас в конце лета в Хедебю или в начале осени — в Ладоге.
— Не опоздайте на праздник, — добавил он с усмешкой. — Будет весело.
И ушел распоряжаться погрузкой. Через три дня весь наш буйный лагерь снимался с якорей и уходил домой. Домой! То-то радости франкам! Или, напротив, огорчения. Мы ведь не порожняком уходим, а с полными карманами франкского имущества. И, увы, не навсегда. Норманы сюда еще вернутся. И не раз. Им понравилось.
* * *
Тем же вечером у меня появился кормчий. Ове Толстый.
Чисто подарок судьбы, потому что — отличный специалист с десятилетним опытом работы по профессии.
Почему вдруг такой молодец решил встать к кормилу мелкого кнорра с еще более мелким капитаном, поинтересовался я.
— Так кто мне еще доверит, — вздохнул громадный датчанин. — Два корабля потерял. Нет у меня удачи!
— А я, полагаешь, доверю?
— Ага! — ухмыльнулся Толстый. — Твоей удачи на всех хватит!
Логично. Ове — точно ее проявление. А то я уж думал: придется Медвежонка к кормилу ставить или самому браться за руль. А какие из нас кормчие? Один — берсерк, другой — дилетант.
— Дядя-то — не против? — на всякий случай поинтересовался я.
Нет, не против. Более того, сам посоветовал. Морж услышал от ярла, что Ульф и Свартхёвди кнорр купили — и заслал племянника занять вакансию.
— Тогда пошли пиво пить, — сказал я.
Условия не оговаривались. Стандартное жалование кормчего (своего, не нанятого) — три доли общего дохода. Расходы — из общего котла. Внесет как все две марки — на прокорм до осени хватит. А за это время, глядишь, еще чего-нибудь наварим.
Глава тридцать девятая,
в которой герой знакомится с опасностями самостоятельного плавания
Светлая идея плыть прямо домой родилась не в моей голове — Скиди надоумил.
— В твоем поместье, Ульф, отличная бухта, — сказал он. — И корабельный сарай есть. Так зачем же нам в Роскилле вместе с конунгом плыть?
— Верно дренг мыслит! — поддержал Свартхёвди. — Дойдем быстро, обгоним новость о возвращении Рагнара. Вот это будет удача!
— А что в том хорошего? — простодушно спросил Хагстейн Хогспьёт, очень удачно опередив меня. Удачно, потому что нехорошо, когда хёвдинг не понимает элементарных вещей и заявляет об этом вслух.
— А то, тупая ты голова, что когда узнают: Рагнар с добычей вернулся, так цена на серебро враз упадет! — пояснил земляку Гуннар Гагара. — Я поддерживаю слово Скиди!
Собственно, вся моя команда была «за». Только у меня были смутные сомнения. Наш кнорр, под завязку набитый ценностями, был в полной безопасности, пока плыл с армадой Рагнара. Однако в одиночку становился лакомой добычей для любого морского хищника. Конечно мы все — парни крутые, да только мало нас. Мы с Медвежонком, три норега, два англичанина с арабом Юсуфом, Ове… Хотя нет, Ове — не в счет. Он рулить будет. Еще Скиди — он уже вполне приличный боец. Ну Вихорек с луком… Еще половинка боевой единицы. Отец Бернар… Этот драться не будет… Хотя наверняка умеет. Ну, будем считать его еще за половинку. Итого: десять боевых рыл.
А в среднестатистической разбойничьей дружине — не меньше полусотни.
И время сейчас нехорошее. Весна. Голодные морские волки выходят на промысел…
А стоит взглянуть на наш кнорр, и сразу видно: не порожняком идет. Вон осадка какая…
Я поделился сомнениями с обществом.
«Общество» задумалось… Но ненадолго.
— Мы же вокруг Сёлунда пойдем, — сказал Свартхёвди. — С Сёлунда все хорошие воины с Рагнаром пошли. Да и знают нас здесь. Не тронут.
Убедил.
— Решено, — заявил я. — Домой идем морем.
* * *
Ох, блин! Не зря я сомневался! Только-только рассеялся утренний туман — прямо по курсу драккар!
Черт! Сёлунд Сёлундом, но по ту сторону пролива — Сконе. И там нас, сёлундцев, тоже знают. Но, как бы это поделикатней выразиться… С не совсем хорошей стороны.
Причина понятна.
Именно в Сконе ходят по льду «за зипунами» сёлундские «козаки».
Именно в Сконе мы ходили «забарывать зло» вместе с Каменным Волком и обиженной вдовушкой. Долг, как говорится, платежом…
— Правей и на камни? — мрачно спросил меня Ове Толстый.
