– Не зря пострадал, – философски заметил Фил.
Из-за его спины вывернулся Космос – ему не терпелось
сообщить радостную новость:
– Теперь вон Пчела у нас – соучредитель в «Курс-Ин-Весте».
Ты рад?
Саша очень внимательно смотрел в Юрины глаза. И только когда
заметил их ответное движение, достал из кармана халата новенькие очки в тонкой
золотой оправе и протянул их больному. Тот, левой рукой расправив дужки, с
трудом, чуть наискось, надел их.
– Ты же не сердишься на меня, брат? – спросил Саша
участливо, однако его интонация и выражение глаз предполагали и ожидали лишь
один вариант ответа.
Юрист прикрыл глаза и, слабо улыбнувшись, отрицательно
покачал головой:
– Я не сержусь на вас, Саша.
Таким образом, ритуал во всех формальностях был соблюден.
Сашино настроение тотчас приблизилось к точке кипения. Слава богу, поводов было
предостаточно.
– А у меня свадьба скоро, – торжественно провозгласил он. –
Кстати, я вас приглашаю, – перевел он взгляд на Клавдию Семеновну.
– Спасибо, – растроганно и чуть растерянно кивнула она, все
еще держа в руках букет роз и так и не пригубленный бокал шампанского.
– Жаль, тебя не будет, – сказал Саша Юре. Юре, наверное,
тоже было жаль.
Глава 9
Расписывались в Грибоедовском, самом мод – ном и крутом
ЗАГСе Москвы.
Хотя новые веяния, похоже, его даже не коснулись. Видимо,
регистрация жизни и смерти дело настолько консервативное, что новшества в эту
сферу приходят последними.
По этой простой причине гости усердно посмеивались, кто в
ладошку, а кто и открыто, слушая торжественную речь регистраторши.
Еще не старая, но порядком утомленная существованием тетка,
раскрыв огромную папку с изображением сплетенных обручальных колец,
торжественно и пафосно зачитывала ритуальный текст:
– Дорогие молодожены! Помните, как поэтично сказал Энгельс:
«Семья – это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи
поколений, орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества».
Кажется, над мудростью Энгельса не смеялась, кроме
регистраторши, только еще Сашина мама. Татьяна Николаевна была абсолютно
серьезна, а в глазах ее стояли слезы. Зато уж Фил с Космосом отрывались вовсю.
Более сдержанно вел себя Пчела, облеченный особым доверием и ответственностью.
Он был свидетелем жениха, но больше всего на свете ему сейчас хотелось
оказаться на месте Саши.
Наконец премудрости кончились. Регистраторша подняла взгляд
на молодых. Приближалось главное таинство гражданского бракосочетания.
– Итак, Сурикова Ольга Евгеньевна, согласны ли Вы стать
женой Белова Александра Николаевича?
Оля с лукавой улыбкой покосилась на Сашу. Он слегка пожал ее
ладонь.
– Согласна.
– Белов Александр Николаевич, согласны ли Вы взять в жены
Сурикову Ольгу Евгеньевну?
– Согласен.
– Невеста, поставьте свою подпись.
Оля, подобрав подол своего воздушного платья, присела на
край кресла и расписалась. Саша поставил свой росчерк, не присаживаясь.
– Теперь свидетели…
Конечно, Пчела и тут оказался самым первым, рванув к столу
прежде свидетельницы.
– Молодой человек, вы торопитесь, – с улыбкой приостановила
его регистраторша.
– А он у нас невоспитанный, – раздался замогильный голос
Космоса. Довольный собственной шуткой, Кос добавил: – Хе-хе-хе. – Ну точно
Фантомас, только что сбросивший с очередной крыши очередную жертву.
Гости засмеялись, а Саша с Олей, наконец, почти
расслабились. Ритуал подходил к завершению.
– А теперь в знак уважения и любви обменяйтесь кольцами.
Саша и Оля переглянулись и приступили к процессу
кольцевания.
– Ой, кольцо не влезает… – прошептала Оля. – Я люблю тебя.
– Тс-с, сейчас… Вот, – тоже едва слышно говорил Саша. – И я
тебя люблю.
– Объявляю вас мужем и женой, – в последний раз вмешалась
регистраторша.
Гости весело и вразнобой закричали, зашумели. Захлопали
пробки шампанского.
Горько!!! Кажется, Оля с Сашей даже не заметили, как
оказались уже не в ЗАГСе, а во главе праздничного стола. Классическое «горько!»
не только не утихало, но становилось все настойчивее. Поцелую, казалось, не
будет конца.
– Пятнадцать!! Шестнадцать!! Семнадцать!! – скандировали
гости.
Под свадьбу сняли не банкетный зал, который оказался тесным,
а весь ресторан «Будапешт». Столы были составлены буквой «П», во главе которой
сидели новобрачные, свидетели, родственники и ближайшие друзья.
По правую руку от Саши столы занимали гости со стороны
невесты. Это были солидные мужчины, декольтированные дамы, девушки и молодые
люди с утонченными манерами.
По левую руку картина наблюдалась иная. Крепкие пацаны с
бритыми затылками, их смазливые, но не отличающиеся изысканным воспитанием
подруги, солидные дядьки в разноцветных пиджаках и перламутровых галстуках. По
всей видимости, это были крупные бизнесмены.
– Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!.. – продолжали
скандировать дружным хором все – как левая, так и правая оппозиция.
Олю надо было спасать. А то так можно и задохнуться.
– А теперь – нальем и выпьем! – прервал гостей Саша. – По
седьмой и до дна!
– Саш, я не могу больше, у меня губы болят, – пожаловалась
Оля, поправляя сбившуюся фату.
– А мы притворяться будем, – заговорщицки прошептал он ей на
ухо.
Сашина тетка Катя, видя, что Татьяна Николаевна все никак не
может оторвать взгляд от сына с невесткой, бодро ткнула ее в бок. Она положила
сестре крабового салатика и приобняла ее за плечи.
– Видел бы его сейчас отец, – вздохнула Татьяна Николаевна.
– Космос, налей-ка нам!
– Теть Кать, тетя Таня, вам красного или белого? –
встрепенулся Космос.
– Знаешь, Космос, давай-ка нам с сестренкой горькой. Сын
женится, как в бой уходит.
