– Ни в чем. Все чудесно, – мерзко спокойным тоном ответила
Оля, накладывая в тарелку тушеное мясо.
Саша сдерживался уже с трудом. Что ж за день такой гребаный!
– Оля, вот это плохая политика – капать на мозги, –
ссориться ему совсем не хотелось. – Я тебе сто раз сказал – все улажено. Что ты
начинаешь-то?
– Саша, надо съезжать отсюда. – Оля резко сбросила обороты:
ирония уступила место усталости. – Это все, чего я прошу. Не хочу вздрагивать
каждый раз, когда подхожу к дверям.
– А ты – не вздрагивай.
Почувствовав, что переборщил, Саша постарался сгладить:
– Оль, квартира – подарок пацанов, они старались, нашли
алкашей этих, расселяли…
– Блин! – вспыхнула Ольга. – Да кто тебе важнее – жена или
пацаны твои?
– Не задавай тупых вопросов. Сейчас.
Оля же эти слова приняла почему-то слишком близко к сердцу.
– Тупых? А ты с каких пор таким умным стал? Ты у нас кто,
профессор Капица?
Саша откашлялся и вполне беззлобно парировал:
– Нет. Я ежик с окраины.
– А в честь моего деда зал назван в консерватории! – Оля уже
чуть не плакала. – И не надо со мной так обращаться! – прикрикнула она.
– Да ты меня осчастливила просто… – хмыкнул Саша с
неприятной улыбкой.
– Ну, может, мы не такие богатые… – по инерции продолжала
Оля.
Но это была уже лишняя капля.
– Короче! – перебил он ее. – Запомни, я такой, какой есть. И
чем скорее ты это поймешь, тем лучше для нас обоих. Все, базар окончен.
Оля, ни слова не говоря, выскочила, как ошпаренная, из
кухни. Дверь хлопнула так, что посыпалась штукатурка.
Да, денек, что и говорить, выдался на славу.
Глава 14
Генерал Чуйков ценил опера Каверина. Конечно, старый
милицейский лис на голубом глазу видел, что этот Володя Каверин далеко не так
прост. Более того – этот опер был явно из тех, кто мать родную ни за понюшку
табака продаст. Однако сыскарь он был классный. От бога или от дьявола – кому
что больше нравится.
Поэтому Чуйков взял за обыкновение вызывать Каверина
непосредственно к себе, в кабинет в Главке. И поручал ему те дела, которыми,
будь он помоложе, занялся бы сам.
– Да, по поводу этих бриллиантов, – говорил он, прихлебывая
горячий чай с лимоном. – Свяжись с прокуратурой и возьми показания с
потерпевшего.
– Хорошо, беру на контроль, – с готовностью отозвался
Каверин, аккуратно фиксируя в блокноте приказ генерала. – Еще что-нибудь, Петр
Ильич? – с готовностью, но без подобострастия спросил опер.
– Еще?.. – Чуйков задумчиво пополировал ладонью лысину. –
Еще один глухарь, вот глянь.
Взяв со стола несколько черно-белых фотографий, генерал
протянул снимки Каверину.
Каверин сначала перетасовал их быстро, но потом,
вглядевшись, начал перекладывать фото все медленнее и медленнее.
Генерал оседлал любимую тему про птичек-глухарей и не
обратил внимания, что Каверин аж с лица спал и заметно побледнел.
– Грибники обнаружили. В ельнике. Сволочи. И чего им дома не
сидится? Расхлебывай теперь…
– Откуда? – не по чину перебил его Каверин. Чуйков не придал
значения нарушению субординации:
– Утром из области прислали.
– Вы дайте мне, я проверю. Может, и не глухарь вовсе, –
собирая фотографии в папочку, попросил Каверин.
– Орел! – генералу нравилась такая наглая и здоровая
самоуверенность.
Через полчаса Каверин был уже в офисе « Курс-Ин-Веста».
Бросив на стол Артура фотографии, он по-хозяйски уселся на
вертящийся стул. И дал Артуру время полюбоваться на одутловатое лицо покойника
Михи – ибо это именно он был запечатлен на фото, явно не предназначенном для
семейного альбома.
– Вот этот пацан, должник мой. Должен был Белова грохнуть.
Но что-то там не срослось. – Каверин состроил гримасу сожаления и развел
руками. – Что наша жизнь – игра, – деланно вздохнул он и добавил: – Случая.
– Так подожди, подожди… – остановил его сбледнувший с лица
Артур. – А какой-то он неживой, парнишка-то твой на фотографии…
– Есть маленько, – не мог не признать Каверин.
– Так это ж… – раздулся от возмущения Артур… – его грохнули!
Слушай, ты ж урод просто, понимаешь? – заорал он, потрясая фотографиями. – Ты ж
меня подставил. Ты мне что обещал? Я тебе бабки давал?
– Давал, давал, – успокоил его Каверин. – Акела промахнулся.
– Каверин побарабанил по столу пальцами. – Да ты не трясись так. Он не знал,
кто, что… Все через посредников.
Артур, ничего не говоря, лишь посмотрел на опера полным
ненависти взглядом и достал из шкафа литровую бутылку водки. Налил себе рюмку и
залпом выпил.
– Белый что, идиот? – вытер он ладонью влажный рот. – Сам не
доедет, кому надо было?
– Есть такое дело, – согласился Каверин. И то ли в шутку, то
ли серьезно предложил вдруг: – А ты не хочешь, пока такое дело, уехать
куда-нибудь? В Монголию там? В Улан-Батор?
– Да пошел ты! – огрызнулся Артур.
– Я, – стукнул себя кулаком в грудь Каверин, – могу его устранить.
Есть у меня еще один казачок на примете.
– Ты уже один раз устранил, терминатор херов.
– Теперь вот с этим, – он схватил со стола фотографии, – я
его совершенно официально закрою. Сядет, а на этапах с зэками разное случается…
Но это уже немножко другое вознаграждение, – Каверин набрал цифру на
калькуляторе и развернул его к Артуру. На дисплее мерцала цифра 10 000.
– Вот ты его сначала посади, а там поговорим насчет
вознаграждения, – ответил Артур, лишь мельком глянув на цифру.
– А у тебя выхода нет – масляно улыбнулся Каверин. – Белый –
парень жесткий, ломом подпоясанный. Если я тебе не помогу, то кто ж тебе
поможет?
Артур задумался.
Каверин положил перед ним чистый лист бумаги:
– В общем, так. Вот тебе бумага, перо. Пиши заяву, как тебя
злостно рэкетировала группа Белова.
Не глядя, Артур скомкал лист и запустил им в урну. Надо же,
попал.
