– Знаешь, я сейчас на тебя смотрела и вспомнила. У меня в
детстве подружка ночевала, я ночью просыпаюсь, а она в одной рубашке стоит в
окне на самом краю. Спиной, глаза закрыты, и раскачивается… Мне иногда кажется,
что я, как лунатичка, иду за тобой с закрытыми глазами… И боюсь, если открою –
упаду.
– Не бойся, маленькая. Я не дам тебе упасть, я рядышком
буду…
* * * * *
Каверин был пьян, что называется, в задницу. Пить он начал
сразу, через двадцать метров от Управления, в ближайшей забегаловке. По дороге
домой он перехватил по сто грамм еще в паре мест. Но, понимая, что коктейль из
злобы и алкоголя может сыграть с ним дрянную шутку, собрал остатки воли в кулак
и – через гастроном, естественно, – отправился домой, к Светке. Пусть и стерва,
но все же жена. Родная.
Ученая Светка, увидев его в таком всклокоченном виде и с
горючим, ни слова не говоря, стала готовить закусь. Посолиднее. Из
стратегических запасов.
Глотая водку стаканами, Каверин вспоминал о закуске, только
когда Светка буквально вкладывала ему кусок в рот. В остальное время он рычал и
матерился, разбрасывая по столу бумаги из красной папки, которыми прежде так
дорожил.
Наконец, найдя какую-то бледную ксерокопию, он издал особенно
воинственный вопль.
С ксеры, уже почти выцветшей, на него смотрел Белов.
Собственной персоной. Сволочь! Это был один из тысяч экземпляров, которые еще
два года назад висели на каждом столбе и призывали найти и обезвредить опасного
преступника. Найти и обезвредить! Тогда его можно было задушить собственными
руками!
Поздно! Поздно…
Схватив вилку, Каверин пригвоздил рожу Белова к капустному
кочану, который Светка оставила на подоконнике. Замороженным взглядом он был
готов просверлить дырки в портрете. А лучше – в голове Белова.
От бессилия Каверин готов был заплакать, но не мог себе даже
этого позволить. Ярость благородная достигла у него последней точки кипения.
Огромным столовым ножом, которым Светка как раз-таки и собиралась рубить кочан
для засолки, отставной опер принялся кромсать ненавистную физиономию, заодно
начав шинковать капусту. Но Светка даже не рассмеялась – она опасалась
раздражать мужа в таком состоянии.
– Все, хватит, иди закуси! – Светка решительно отобрала у
мужа нож и пододвинула тарелку с жареной колбасой.
Исчерпав силы в борьбе с призраком, Каверин устало
привалился к столу и налил до краев, начисто игнорируя закуску.
– Вот за десять лет сколько! – Он хватал вываленные из
красной папки бумаги и совал их жене под нос. – Ты глянь! Грамоты, благодарности,
звания! В капитанах, говорит, засиделся! А за паршивого щенка, за щенка
погнали! Тогда еще надо было его валить, понимаешь, Светка, тогда! Светлана
тоскливо смотрела на мужа, по-бабьи подперев подбородок ладонью. Как он ей
сегодня надоел! Кто б знал! Когда ж он угомонится? Завтра на работу к восьми…
– У-у-у… Вот он гад, вот его морда, – выудил Каверин еще
одну фотографию Белова, из старого уголовного дела.
Это дело надо было запить.
– Вот свело меня с ним! – выпив и уже совсем не почувствовав
вкуса водки, снова завелся он. – Знаешь, как на Востоке говорят: кысмет!
Кысмет. Судьба, значит! Ну, ничего… Побарахтаемся! Меня везде с руками оторвут.
Таких спецов поискать!..
– Все, все, тихо, тихо. – Светка обняла мужа за плечи и
прижала его непутевую лысеющую голову к своей груди. «Дурачок ты мой…», –
подумала она.
Каверин на мгновение притих, словно душа его чуть оттаяла.
Но это была только видимость. Прошло время эмоций. Каверин принял решение –
окончательное! Вдвоем им на этой земле места не будет.
– Свет, а Свет, – притянул он к себе жену и стиснул ладонью
ее затылок. – Я ведь способ изыщу. – Он дышал тяжело и жарко, больно захватывая
ее волосы потной рукой. – Я его загрызу. Живого, веришь?
Светка уже согласна была поверить во что угодно.
Глава 23
Макс Карельский жалел только об одном. О том, что слишком
долго не мог расстаться с армией. И, когда вернулся, наконец, в Москву, то к
дележу самого лакомого пирога не успел. Засиделся на старте.
Биография его ничем особым не отличалась от биографий
ровесников. Разве что успел повоевать в Афгане и Таджикистане, был замечен,
попал в спецназ ГРУ, но выше старшего сержанта не поднялся, несмотря на всю
свою крутость. Когда он понял, что в армии ему ничего не светит, кроме
возможной дырки в башке, он написал рапорт и отправился домой, в родную
подмосковную Малаховку.
По своей мирной профессии сварщика, полученной до армии в
ПТУ, устроиться на работу Сухов мог запросто. Но платили за это так мало, что
даже матерые прорабы опускали глаза, называя зарплату. А вокруг шла настоящая
жизнь. Деньги, тачки, красивые девчонки. В общем, соблазнов было в тысячу раз
больше, чем возможностей.
Пришлось вспомнить навыки, полученные в спецназе. И потрясти
торгашей. Наели тут рожи, пока он в окопах, можно сказать, вшей кормил.
Собрав под свое начало старых приятелей из тех, кто не
спился и не сел, Макс сколотил свою команду. Небольшую, но крепкую. По старой
памяти Малаховку они достаточно легко взяли под свой контроль – все лотошники
моментально легли под них. Так продолжалось примерно с полгода, пока
Карельскому не пришлось загасить чеченского бизнесмена.
После этого на них начали наезжать с двух сторон. С одной –
менты в лице опера Каверина, расследовавшего убийство, который тоже хотел иметь
свою долю, с другой – чечены, зверье, как их называли за склонность к
беспределу. Вторые были гораздо хуже – с ними невозможно было договориться. Ни
при каких обстоятельствах. Башни у них у всех были свинчены напрочь. Надо было
что-то делать.
Под свой штаб команда Макса снимала небольшую
автомастерскую. В ней и правда иногда ремонтировали чьи-нибудь автомобили. В
основном свои или знакомых. Да еще разбирали на запчасти угнанные «жигулята».
Макс любил и сам повозиться с железом, это его успокаивало. Когда он надевал
маску с синим стеклом и брал в руки сварочный аппарат, это доставляло ему почти
физическое удовольствие. Но это вовсе не значило, что он готов был обратно
переквалифицироваться в сварщики. Делу – время, потехе – час.
Тем не менее ситуация становилась критической. Правда, в
последний раз на стрелке они хорошенько пощипали зверьков, но это совсем не
успокаивало. По многим признакам к тем должно было прийти значительное
подкрепление. Да и с ментами чечены, похоже, уже снюхались.
