– Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! –
Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. – Свет, а Свет, посмотри в
коридоре! Может, там?
Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и
почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла
немеряно. Не иначе как с перепугу.
Она и вправду боялась – Сашка-негодяй мало того что не
звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про
себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она
молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре!
Что за страна!
Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра
верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может
пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще
и не знает, что у него – сын! Господи, пронеси!
– Ну, как же так, Кать? – Оля чуть не плакала из-за
мифической записки. – Слушай, дай-ка я позвоню! – Она потянулась к мобильнику,
предательски высунувшемуся из Катиного халата.
– Что звонить-то? – Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная. –
Да у меня и аккумулятор сел. – Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить
телефон. – Свет, у тебя нет зарядного устройства?
Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла
запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно
запричитала:
– Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел!
Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!
– Ты разбудишь его. – Слава богу, Оля полностью
переключилась на ребенка.
– Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, – уже без
сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины
слезы! Только появись! Появись, пожалуйста!
– Мне кажется, у меня молока нет. – Оля подтянула Ваньку к
груди.
– Все у тебя есть. Корми!
Ванька, мгновение помедлив, принялся завтракать. Впервые в
жизни.
Глава 29
Местным вертухаям надо было отдать должное. Обшмонали не
только все карманы, но и каждый шов на одежде. Но, в общем, вежливо, если здесь
вообще в ходу такие понятия.
– Одеваемся, на выход!
Хорош выход. Лучше бы с вещами – на волю. Как в кино. Но о
кино напоминали только знакомые по фильмам о революционерах «интерьеры»
знаменитого Бутырского замка. Мерзкой масляной краской измазанные стены.
Лязгающие под ногами металлические лестницы. Ряды дверей камер с глазками и
«кормушками». Стойкий кислый запах.
– Лицом к стене! Проходим по одному. Руки за спину!
Камера была, видимо, не самой большой – человек на
пятьдесят. В напряженных лицах встречавших их арестантов сквозило между тем и
любопытство. Кто такие? С чем пожаловали?
На всякий случай, войдя, они как бы выстроились клином – с
Сашей Белым во главе.
– Здравствуйте, – поприветствовал будущих сокамерников Фил.
– Здорово… здравствуйте… – ответила камера нестройным гулом
голосов.
Сделав несколько шагов, они остановились.
– Смотрящий кто? – Белый сразу выделил из всех коротко
стриженного парня умеренно-блатного вида, судя по всему – старшего по камере.
– Тут смотрящих нет, – ответил тот вполне дружелюбно. И
добавил философически: – Мы все здесь гости.
– Мы пройдем? – «по правилам» продолжил разговор Белый.
– Без проблем, – кивнул стриженый.
– Аккуратней, не зацепись, – с некоторым вызовом бросил
кто-то из старожилов. Но на него не обратили внимания.
Пчела пристроился на тумбочке, привалившись спиной к стене.
Космос – на широком и не слишком чистом подоконнике. Фархад и Саша по-турецки
расположились на нарах, а Фил остался стоять, широким своим плечом как бы
прикрывая вход в их отдельный закуток. И внимательным взглядом оглядывал
камеру.
– Сань, какого черта ты их впустил? – всплеснул длинными
руками Космос. – Сидели бы сейчас, водку пили…
– А ты вспомни, – строго, исподлобья глянув на него, ответил
Саша, – как нас четыре года назад менты гоняли, и все поймешь. – Косу
оставалось только грустно согласиться с Сашиными резонами.
– Фарик, я знаю, что нам надо поговорить… – тронул Саша за
плечо Фархада, которому явно не терпелось ему что-то сказать. Важное, чего
откладывать нельзя буквально на минуту. Фара быстро-быстро перебирал пальцами
свои лазурные четки, которые невесть как ухитрился пронести с собой. Впрочем,
Саша помнил, что даже в армии Фарик не расставался с ними.
– Сань, я так попал, – извиняющимся жестом Фара сложил на
груди руки. – И тебе будет плохо…
– Фара, давай потом, не здесь, да?.. – остановил его Саша. –
Я суть дела понял.
– Как ты догадался? – почти с восхищением расширил глаза
Фархад.
– Птица Говорун отличается умом и сообразительностью, – с
чувством законной гордости подмигнул Саша.
– Ну, а Красная Шапочка говорит, – неунывающий Пчела травил
бородатый анекдот, – бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие уши? Сань,
посмотри, – без паузы и с той же интонацией продолжил он, – вон того в красном
пиджаке не узнаешь?
В противоположном углу камеры на нарах пристроилась весьма
колоритная троица. Лысый бугай карикатурно «новорусского» вида.
Латиноамериканского типа красавчик с четким пробором. И третий – с большими
залысинами и бегающими глазками, тот самый – в красном пиджаке…
* * * * *
– Не дергайтесь, утром отпустят, – слишком уверенно, словно
стараясь самого себя убедить в собственной правоте, вещал тот, что в пиджаке.
И Каверин, а это был именно он, повел носом, словно
охотничий пес, взявший след. Враг был совсем рядом, и сначала матерый опер
учуял его запах, а уж после, тотчас же, впрочем, и увидел – Белов со своей
свитой сидел близко. Слишком близко. Каверин скрипнул зубами. И, стараясь
оставаться спокойным, объяснил бугаю:
– Сегодня всех метут, кто попадется.
– А кто дергается?.. Только ты один, Володенька, и
дергаешься. А нам-то, пацанам, чего? – развязно и несколько свысока «пригасил»
его лысый…
* * * * *
Белый внимательно проследил за направлением Пчелиного
взгляда и зафиксировал «картинку»:
