Не забывая прикладываться к водочке, он внимательно смотрел
в черно-белый экран монитора, показывающий совершенно неизменную картинку:
темные машины, безлюдную улицу. Город, казалось, вымер. Отдыхал после вчерашних
безумств.
Из кабинета Белова неслось нестройное пение пацанов.
– А на черной скамье, на скамье подсудимых, ее сын дорогой и
какой-то жиган!.. – пели там, наверху. Костя тихонько подпевал. Ох, любил он
хорошие, правильные песни!
Космос прервал пение первым, еще Саня не отложил гитару.
Коса все не оставляла в покое мысль о будущей профессии Сашиного сына, первого
ребенка в их компании. Рождение этого малыша словно заставило их всех
вспомнить, что они когда-то тоже были маленькими, тоже хотели чего-то достичь,
кем-то стать…
– Саня!.. Саня, блин, братан… – Космос расчувствовался не на
шутку. – Я ведь в первом классе думал, тоже буду профессором…
– А я сначала космонавтом, потом артистом порнофильмов, –
Пчела вскочил и манерно завихлял бедрами, – а потом…
– Пчел, а я уже артист, ты понял, да? – перебил его гордый
Фил.
– Ты артист? – возмутился Пчела. – Ты массовка!
– А я хотел вулканы изучать, – неожиданно грустно сказал
Саня. И, уже зло, добавил: – сука.
Костя-охранник набрался уже основательно. Он старался не
отрывать глаз от монитора. Но там не менялось ничего. Ни-че-го.
– Ну, блин, и телевизор, – задумчиво удивился Костя, наливая
по новой. Чего-то он уже поплыл. Ну да за сына Белого грех не выпить! И
немедленно выпил.
Глава 32
– Подождите! – Катя ворвалась в квартиру первой и едва
заставила остановиться Сашу и всех остальных. Сегодня она снимала фильм века.
Фильм о Ваньке. Ну, и об остальных, Ванькиных родственниках. Главное, чтоб
получилось. Кинооператор из нее еще тот – практики маловато, только вчера
немного потренировалась. Она включила видеокамеру:
– Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто
третьего года! – торжественным голосом произнесла Катерина, стараясь, чтобы в
объектив попали все. И племянник с Ванькой на руках, и Оля с охапкой цветов,
несколько растерянная после больницы, и сестрица Татьяна, и Елизавета Павловна,
всю дорогу ревниво посматривающая на Сашу. – Теперь входите, – милостиво
разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая новые запоминающиеся
мизансцены. Эх, надо было не в медицинский, а во ВГИК идти! Такие таланты в
землю зарыла!
– Ну, с новосельем, Вань! – Саша шагнул первым, точнее,
первым был Иван. Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское
личико. Ванька не спал. Не иначе, как в виде исключения. Чувствуя
торжественность момента. А ведь в машине сопел, как паровозик, даром, что
кроха.
– Здесь у тебя детская будет… – под внимательным присмотром
камеры Саша знакомил сына с квартирой.
– А ванночку купили? – заботливо спросила Елизавета
Павловна. Она осталась в стороне от хозяйственных забот, и это ее немного
раздражало. Наверняка ведь что-нибудь забыли!
– Купили, купили. Все купили, – успокоила ее Татьяна
Николаевна. – И ванночку, и кроватку. Памперсов целый контейнер.
– А сюда мы железную дорогу купим… – показывал Саша Ваньке
уже свой кабинет. – Ну все, пора на бочок. – Счастливый папаша положил сына в
кроватку.
– Саш, улыбайся! А где Оля-то? – Катя решила, что пора бы и
невестке появиться в историческом ее фильме. Как-никак, молодая мама.
Оля гремела на кухне посудой – надо было куда-то
пристраивать огромных размеров букеты, от запаха цветов уже кружилась голова.
Или это с непривычки? От свежего-то воздуха… Все-таки долго они с Ванькой
провалялись в больнице – почти три недели.
– Наш Ванечка… – почти хором умильно прошептали Татьяна
Николаевна и Елизавета Павловна, глядя на сонного ребенка. И переглянулись.
Елизавета Павловна даже соизволила улыбнуться.
– Поцелуй для истории! – Катя, наконец, выстроила
мизансцену. И Саша приник к Олиным губам сначала для камеры, а потом уже
по-настоящему, забыв обо всем на свете…
– А коляску купили? – все-таки не удержалась Елизавета
Павловна. И, надо же, попала! Коляски пока не было.
* * * * *
Фархад был почти счастлив. Все-таки Белый все понял и
согласился с его предложениями. Иначе бы точно не обойтись без большой беды.
Зато сейчас он был на коне, встречая в Домодедове земляков,
которые прибывали по реальному делу, а не просто так – в гости. Или еще хуже –
для разборок с ним и с братом Белым.
Наконец стеклянные двери зоны прилетов распахнулись и
выпустили Далера в сопровождении двух охранников. По обычаю обнялись.
Чувствовалось, что все довольны и искренне рады видеть друг друга. А как же
иначе может быть, когда все так хорошо складывается? Уже ведь и плантации
решили увеличить под новые заказы и новые проекты.
– Рад тебя видеть. Как семья? – спросил, улыбаясь, Фархад.
– Слава Аллаху, все здоровы, – серьезно ответил Далер,
приглаживая свои непослушные воздушные волосы. Которые почему-то в последнее
время еще поседели. – Весь род гордится тобой. Ты доказал, что заботишься о
семье.
Обычные вроде бы восточные комплименты были все равно
приятны Фархаду. Прежде всего потому, что ему не придется доказывать, что он не
верблюд, корабль пустыни. И объяснять, что бессилен договориться с Белым.
Теперь все пойдет как по маслу. Главное – хорошо организовать первую продажу,
наладить связи. Ну, не хочет сам Белый в это ввязываться, пусть остается в
стороне. Главное, чтобы не мешал. Тогда всем будет хорошо.
– Для начала взял у Белого десять килограмм из общей партии,
– выходя из зала аэропорта, объяснил он Далеру. – Скоро начнем свое дело. Все
будут довольны. – Больше всех этим словам верил сам Фархад. И это было главное.
Глава 33
«Все-таки нельзя из жратвы делать культа», – думал Каверин,
глядя на поглощающих жирные креветки Бека и Леву. Так или примерно так сказано
было в каком-то фильме, чуть ли не про Остапа Бендера.
