– Продай, Володя… – Возможно, сегодня первый раз в жизни Бек
посмотрел на этого бывшего мента с искренним интересом. Вытерев жирные губы
салфеткой, он добавил: – А ты свой хлеб не зря ешь. Я доволен, – добавил он,
отдуваясь как объевшийся котяра.
Каверин, словно пес, получивший долгожданную команду
«можно», налил себе вина и оторвал солидный кусок лаваша. Одним махом опрокинув
в себя содержимое бокала, он откусил лаваша. И, свысока поглядывая на своих
«хозяев», принялся остервенело жевать.
Глава 35
Чартерный рейс в Душанбе заказали через военных. Так что
лететь надо было не из привычных аэропортов, а из Кубинки. Зато там была
пустота, в смысле пассажиров. И молчаливые, ко всему привыкшие летчики и спецы,
которые в свое время перевезли из Афгана тонны подобного груза. Груза, который
какие-то армейские бюрократы назвали грузом №200.
Въехали прямо по бетонке к самому «борту», стоявшему под
парами.
«Груз № 200» с телами Фархада, Далера и Касыма уже был готов
к отправке. Цинковые гробы поместили в большие деревянные ящики и на
специальном погрузчике доставили на взлетную полосу.
Белый дал команду открывать грузовой люк.
– Ну все, братья. Давай! – Саша, с окаменевшим, казалось,
навсегда лицом, обнимался на прощание с друзьями.
– Саня, ты знаешь, – попробовал зайти издалека хитрый Пчела,
– я никогда ни во что не лезу, но сейчас ты делаешь грубую ошибку!
– Иначе – война! – отрезал Белый. Все доводы «за» и «против»
он продумал уже не трижды, а сто раз по трижды. И выходило одно и то же, как ни
крути. – Первый, на кого бы я думал на их месте, – он посмотрел на друзей, –
это Саша Белый.
Космос, словно мельница размахивая руками, хватался за
последнюю соломинку здравого смысла, как сам его понимал:
– Саня, да пусть думают! Было бы с кем воевать, правда,
Пчел? – апеллировал он к Вите, всегда отличавшемуся некоторой бесшабашностью и,
уж точно, бесстрашием в вопросах «войны».
– Нам работать с ними надо, а не воевать, – продолжал
объяснять им Белый. – Мы дорогу терять не можем. – Впрочем, все понимали, что
это все не те доводы, которые заставили Белого принять такое решение: лететь в
гордом и опасном одиночестве.
– Сань, нужно лететь вместе, – уже ни на что особо не
надеясь, проговорил Фил.
– Нет, Фил, я полечу один. Иначе с этими людьми вопрос не
решить.
– Одного тебя порвут! – Фил старался быть
спокойно-убедительным, но получилось излишне эмоционально, почти с вызовом.
– Все! Базар закончен. – Белый поднялся на погрузчик, на
крыше которого стояли деревянные ящики с гробами. – Вы пока тут разберитесь,
откуда ноги растут, – не приказал, а попросил он.
За всех негромко, но уверенно ответил Фил:
– Братишка, мы их найдем.
– Погружай! – скомандовал Саша.
Через несколько минут самолет взмыл в небо и взял курс на
юго-восток.
* * * * *
В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину.
Молчаливые «басмачи» оставили ему и бумажник, и сотовый телефон. Только забрали
четки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бы
нужно при таком раскладе?
Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью только
в Средней Азии, когда не видно буквально ни зги. Ехали они довольно долго,
около сорока минут, забирая все выше, в горы.
Наконец остановились возле большого дома, вход которого был
освещен парой фонарей и обвит виноградной лозой.
Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что в
глубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый в
таджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это – Гафур, отец
Фары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимый
момент такой комок засвербил у него в горле, что он вынужден был замолчать,
едва сдерживая подступившие слезы.
– Почему он замолчал? – куда-то в пространство вопросил
старый Гафур.
Один из встречавших «басмачей» кивнул Белому и плеснул в
пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в
руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно:
– Имея то, что я имею, – говорил он, глядя прямо перед
собой, – я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и
спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел…
Старый Гафур едва заметно кивнул.
– Я мог бы сделать еще хуже, – чуть громче сказал Белый. – Я
мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом
много крови…
На руке второго «басмача» сверкнул выхваченный из ножен
кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение.
– Но я приехал сам и один… – продолжил Саша. И как бы в
подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с
Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику.
– Это его четки… – объяснил всем очевидное Саша.
И, наконец, сказал самое важное, самое главное:
– Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил
его, как брата…
Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел
молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен
видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого:
– Фархад говорил, что у тебя родился сын.
– Да, – едва слышно ответил Саша.
– Как ты его назвал? – почему-то всем было ясно, что именно
ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика.
– Иваном.
– Когда умер твой отец?
– Я его почти не помню, – отвернулся в сторону Саша.
– Я ему верю. Отпустите его к сыну, – распорядился старик.
И никто не мог его ослушаться.
* * * * *
Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон,
то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.
Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув голову
к подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились…
