– Хороший коньяк! «Мартел»! Помню, Косу отец с конференции
привозил, – облизнулся Пчела, как кот на сметану.
– Как же, как же, ты нажрался тогда, потом в туалете
Ихтиандра искал, – изящно поставил его на место Фил.
Саша с Артуром доигрывали уже седьмую партию в нарды. Саша
бросал кости с видимым азартом, Артур нехотя, словно под дулом пистолета. Хотя
почему – словно? В какой-то момент, когда Саша отвернулся, Артур увидел
торчавшую у того из-за пояса рукоятку «Макарова».
– Давай, Артурчик, выпей. – Пчела плеснул в фужер коньяка и,
как заправский бармен, пустил емкость по зеркальной поверхности стола.
Артур коньяк перехватил, но пить почему-то не стал. Он тупо
смотрел на игровую доску.
– Ага… Так, так и так. – Саша поставил последние фишки на
свободные места, полностью закрывая «дом». – Семь:ноль. Ты бы хоть для приличия
партийку выиграл… Какой из тебя руководитель, если в «кашу» играть не умеешь?
Артур на сей раз не сдержался:
– Ты, блин, псих, что тебе надо? Саша осуждающе покачал
головой:
– Глупый ты, Артур. Давай еще партию…
* * * * *
Оля начинала нервничать. Конечно, она пыталась привыкнуть,
что Саша всегда все делает по-своему, но надеялась, что ее просьбы будут для
него не менее важными, чем все дела на свете. Но пока все оставалось
по-прежнему. Вот и сегодня Саша опаздывал. А ведь до свадьбы – всего ничего.
Эта примерка последняя, потом уже ничего не изменить.
И перед бабушкой неудобно. Она и так не в восторге от ее
новой жизни и тем более планов на будущее. Саша снял эту квартиру на Ленинском,
как только они подали в ЗАГС заявление. Для бабушки этот официальный шаг был
тем минимальным условием, при котором она готова была отпустить любимую Оленьку
из родного дома. Правда, бабушка не скрывала, что сомнительная «профессия»,
точнее, отсутствие таковой у женишка ей было совсем не по душе. И это даже при
том, что бабушка до конца не понимала, чем все-таки пробавляется суженый ее
единственной внучки. Оля и сама не отдавала себе отчета в том, чем занимается
Саша. Ясно было одно: делами опасными и не вполне законными. Или – совсем
незаконными. Но об этом меньше всего хотелось думать.
– Ай, – вскрикнула Оля, когда очередная иголка кольнула ее в
предплечье.
– Проштите, рука дрогнула, – сквозь зубы извинилась
портниха.
Она кружила вокруг Оли, держа в зубах штук двадцать булавок,
ловко закалывая складки белой ткани прямо на многострадальной живой модели.
Через плечо укоризненно посмотрев на насупившуюся портниху,
невеста капризно выговорила, пытаясь сдерживаться из последних сил:
– У меня ощущение, будто я – кашалот, а вы – гарпунер. – Оля
попыталась сдунуть со лба упрямую прядку волос, которая, в довершение ко всему,
постоянно падала ей прямо на глаза.
Портниха без тени иронии и довольно строго отреагировала:
– А вы не вертитешь!
Понимая, что она злится не столько на портниху, сколько на
опаздывающего Сашу, Оля улыбнулась и вновь перевела взгляд на зеркало, где
встретилась глазами с бабушкой. Та укоризненно покачала головой.
– Вы уж, милая, все-таки поаккуратнее, – поджав губы,
посоветовала бабушка и поправила внучке волосы.
– Мадам, крашота требует жертв. Невешта будет… – наконец
закончив скалывать ткань, портниха разогнулась и вынула изо рта булавки,
которые теперь, к счастью, были для Оли абсолютно безопасны. Пару раз заставив
девушку повернуться вокруг своей оси, портниха, похоже, осталась вполне
довольна творением своих рук и продолжила прерванную фразу:
– Невеста будет – как березка стройная… Жених-то кто?
Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что называется, в тему.
Оля, пожав плечами, быстро и чуть лукаво глянула на бабушку и опустила глаза.
Бабушка привычно вздохнула:
– Жених не пойми кто…
Оля, еще секунду назад вполне солидарная с бабушкой, резко и
уверенно перебила ее:
– Ученый. Вулканолог.
– Вот именно, ученый. Как это… учу-верчу, выиграть хочу, –
бабуля даже при посторонних не считала нужным сдерживать свое ехидство.
Ну никак, никак, не могла полюбить она жениха внучки
по-настоящему!
А сам жених, как назло, все не ехал и не ехал! Где его
носит? Ведь обещал же…
* * * * *
За окном смеркалось. Настенные часы над дверью в
переговорную показывали почти восемь. Уже всерьез и окончательно перепуганная и
не находившая себе места Людочка тихонечко узкими ноготками поскреблась в
дверь. Не услышав никакого ответа, она несколько раз костяшками пальцев
постучала в кабинет шефа:
– Артур Вениаминович… Артур Вениаминович… Артур…
И, наконец, дождалась. Из-за двери раздался истерический,
сбивающийся на фальцет вопль Артура:
– Заткнись!!! Бестолочь!
Такого Людочка уж точно не ожидала! Это ее-то, ее – и такими
словами. Оскорбленная до глубины души, она вернулась на свое место за конторкой
и, на всякий случай оглянувшись вокруг, показала дурацкой двери, а вместе с ней
и Артуру Вениаминовичу язык. Сам – бестолочь. Сволочь!
«Сволочь» опустил голову и неподвижным взглядом уставился на
свое отражение в полированном столе. Исподлобья посматривая на Артура, Саша
катал на ладони кости. Все устали.
– Ну, ты понял, наконец, чего я хочу? – Белов обратился к своему
визави так, будто разговаривал с умственно отсталым ребенком.
Саша сейчас и в самом деле напоминал то ли учителя, то ли
врача, которому без конца приходится иметь дело с полными придурками. Для
общения с ними нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Иначе все
бесполезно. Ну не по голове же их бить в самом-то деле!
Артур неопределенно покачал головой, и Саша продолжил
терапевтический сеанс:
– Фуфло. Люди по делу пришли, а ты себя ведешь, как черт
последний.
Артур, кажется, оцепенел окончательно. Прямо не человек –
соляной столб, не сдвинуть.
А Саша по-прежнему гнул свое, капля – она и камень точит, а
соль тем более.
– Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а
реакция на твое поведение.
– Артурка! Твое здоровье! – влез в разговор уже порядком
поднабравшийся Пчела.
