– Сколько лет ты уже не мыл кофейник? Десять?
– Пятнадцать, – пробормотал Страйд, не шевелясь. Он поморгал, окончательно просыпаясь. – Который час? – спросил он.
– Шесть утра.
– Понедельник.
– Боюсь, что так, – кивнула Мэгги.
Страйд застонал. Значит, он спал всего полтора часа. Ну конечно. На Мэгги все те же джинсы и куртка, что и минувшей ночью. Похоже, она вообще не ложилась.
– Я голый? – спросил Страйд.
– Ага, – усмехнулась Мэгги. – Лежишь, сверкая задницей.
Страйд оторвал голову от подушки и оглядел себя. Увидел рубашку, джинсы. Он был одет так же, как и вчера.
– Кофе не нальешь?
Мэгги указала на тумбочку, где на чистой салфетке лежал свежий пирожок, обсыпанный шоколадом. Рядом стояла чашка с дымящимся кофе. Страйд схватил пирожок, откусил половину, сделал несколько глотков кофе. В два приема он доел пирожок, допил кофе, пригладил волосы и принялся расстегивать рубашку. Вытянув из джинсов ремень, он бросил его на кровать и начал расстегивать их.
– Слушай, может, все-таки отвернешься? Ничего хорошего там нет.
– Я знаю, – ответила Мэгги, продолжая спокойно завтракать.
– Ну уж наверное.
В его шутке содержался намек на случай, о котором они с Мэгги предпочитали не вспоминать, но и не забывали. Вместе они работали уже семь лет. Мэгги, студентка из Китая, учившаяся в университете в Миннесоте, настолько активно занялась гражданскими правами, что оказалась без родины – ей запретили возвращаться домой. Страйд взял ее к себе прямо с университетской скамьи. Мэгги оказалась очень смышленой ученицей. Через год она знала законодательство лучше Страйда. В самых сложных делах, кроме выучки, она полагалась и на свое чутье, которое отсутствовало у большинства офицеров, ее коллег. Она видела самые мелкие детали и слагала их в картины, сразу уличавшие подозреваемых. На месте преступления Мэгги находила улики, мимо которых проходили другие.
Все эти годы они работали бок о бок.
Страйд и не заметил, как Мэгги превратилась в красивую женщину, изящную и смелую, с чувством юмора. Она любила посмеяться, в том числе и над собой. Лицо стало выразительнее. По-английски она говорила без акцента. Подчиненным спуску не давала и при случае ругалась так, что даже опытные матерщинники благоговейно замирали.
Мало-помалу она влюбилась в Страйда.
Ему эту новость сообщила Синди. Она моментально заметила чувства Мэгги и предупредила Страйда, чтобы тот был осторожнее и не разбил ненароком фарфоровое китайское сердечко напарницы.
Только один раз Мэгги попыталась выказать ему свои чувства. Полгода назад, когда Страйд находился на пике своего одиночества после смерти Синди, морозным весенним утром Мэгги явилась к нему, разделась и юркнула в его постель. Он проснулся и посмотрел на нее. Никогда еще он не видел в женских глазах столько любви. Теплая и соблазнительная, Мэгги жаждала его.
Разглядывая ее, он вдруг вспомнил, что говорила ему Синди, о разбитом сердечке, поднялся и ушел в ванную комнату. Он не отверг Мэгги, он ее сохранил, за что она месяц назад тихо поблагодарила. «Ты правильно поступил, – сказала она. – Любви у нас все равно не получилось бы, а дружба исчезла бы». Иногда, правда, Страйд ловил себя на мысли, что в душе Мэгги так не думает, она просто изобрела это утешение для самоуспокоения.
– Понравилось тебе в гостях у Стоунеров? – спросила Мэгги.
Страйд прошел в ванную комнату и, не закрывая за собой двери, принялся раздеваться. Встал под душ, включил воду. Его обдало ледяным холодом, но по мере того как вода теплела, он начал согреваться.
– Мамаша говорит, что о самоубийстве не может быть и речи, – ответил он.
– А что еще она могла сказать? Все матери так думают. – Мэгги отбросила в сторону газету. – Но в данном случае я с ней согласна. Самоубийство ее дочурка совершила бы иначе, прямо перед носом мамаши, да еще постаралась бы, чтобы кровь залила весь ковер.
Страйд усмехнулся. Образ Рейчел у нее уже сложился. «А ведь точно, – подумал он. – Никуда бы она не уезжала, а именно так бы и поступила».
– Кстати, ты наше правило не забыл? У самой мамочки и отчима алиби есть?
– Они готовы отвечать на полиграфе! – крикнул Страйд, заглушая шум воды. – Но вопросы им мы должны передать через его иезуитское хитрейшество Арчибальда Гейла.
Мэгги хлопнула себя по коленкам и воскликнула:
– Вот черт! До чего же я ненавижу этих богатеньких родителей. Они сначала к адвокатам идут и только потом к полицейским.
Страйд снял с вешалки полотенце, тщательно вытер им волосы, затем провел по телу, смахивая влагу, обернул его вокруг талии и вошел в спальню.
– Действовать будем осторожно. Проверим их обоих, но учтиво и неназойливо. Грэм намекнул мне, что знаком с нашим Два-К.
– Знаю, он мне тоже говорил об этом. Они по субботам в гандбол играют. Вот умора. Не представляю нашего Два-К в роли гандболиста. По крайней мере на настоящем поле среди настоящих игроков. Он же у них между ног затеряется.
Страйд расхохотался. Заместитель начальника полиции Кайл Кинник, или, как они его звали, Два-К, ростом был не выше Мэгги. Даже мэр и тот иной раз называл его хоббитом.
– Одна из уличных видеокамер засекла машину Рейчел в начале одиннадцатого вечера, – сообщила Мэгги.
– Молодец Кевин. Одна она была в машине?
– Да.
Страйд натянул светло-коричневые слаксы, белую рубашку, застегнулся, схватил с вешалки светло-голубую спортивную куртку.
– Пошли сварим еще кофе, – сказал он.
Мэгги последовала за ним в кухню. Страйд открыл окно, пахнуло морозным воздухом, десятки мелких иголок впились во влажную шею.
– Ты всегда в такой холод открываешь окно? – недовольно произнесла Мэгги, поеживаясь.
Страйд поставил на плиту кофейник, сел рядом за кухонный стол с массивной толстой крышкой. В нержавеющей плите, висящей на стене над раковиной, забитой грязной посудой, он увидел отражение Мэгги. Она смотрела на него. Сдвинув в сторону кипу газет и письма за прошедшие три дня, она поставила на стол чашку. Кофе вскипел, Страйд разлил его по чашкам.
– Вот так и живешь? – спросила она.
– А что тут плохого? – пожал плечами Страйд.
– Нет, ничего.
– Давай лучше делом займемся. Что же получается? Камера засекает ее на дороге домой. Машина стоит возле дома.
– С автомобилем сейчас работают, снимают отпечатки пальцев, но мне кажется, что там будет все нормально.
– Ясно. Тогда следующий вопрос – входила ли она в дом? Ты ее спальню смотрела?
Мэгги покачала головой.
– Нам известно, что на ней было надето в тот вечер. Ничего из описанного в ее комнате мы не обнаружили. Мы спрашивали Эмили, не пропало ли чего из вещей Рейчел, но она не знает. Ящики в ее шкафу забиты, на вешалках свободного места нет, значит если она уехала, то налегке. Если бы она собралась бежать из дому, как Керри, то и оделась бы иначе.
