Связи и деньги. Ну и что тут нового? Президентов выбирают точно так же. Возможно, все это каким-то образом имеет отношение к Джейни Инголлс, но только Майло не мог нащупать — каким. Однако интуиция подсказывала ему, что он на правильном пути. Да и причиной вынужденной отставки Пирса Швинна и его собственного перевода в западный Лос-Анджелес стали вовсе не невинные — или почти невинные — развлечения Швинна с проститутками.
Двадцать лет назад Джон Дж. Брусард принял самое непосредственное участие в их судьбе.
Швинн два десятка лет молчал о том, что ему стало известно, только клеил фотографии в альбом, а потом вдруг решил заговорить.
Почему именно сейчас?
Может быть, потому что Брусард занял высокое положение и Швинн захотел насладиться местью по полной программе?
И выбрал Майло для грязной работы… А потом свалился с очень спокойной и послушной лошади…
В северном конце Робертсон вспыхнули огни фар, которые прервали размышления Майло. Две машины приближались к перекрестку на Мелроуз. Зажегся желтый свет. Первая машина проехала на вполне законных основаниях, вторая — на красный.
Обе остановились перед «Львиной кровью».
Первый автомобиль был скромным черным «мерседесом» — вот так неожиданность, — и Майло быстро записал его номер. Сначала появился шофер, потом какой-то тип в деловом костюме, причем с такой скоростью, что розовые девчонки даже не успели подскочить к двери. Он вручил банкноту той, что оказалась ближе остальных, и Майло смог хорошенько его рассмотреть.
Пожилой, ближе к семидесяти, лысеющий, с седыми хлипкими волосенками, в бежевом костюме, белой рубашке и темном галстуке. Среднего роста, среднего телосложения, чисто выбритый, на шее и челюстях складки кожи. Лицо ничего не выражает. Майло подумал, что это может быть Ларнер-старший. Или просто человек, который приехал поужинать.
Если так, то ужинать он собирался не в одиночестве, потому что пассажиры второй машины, поспешно выбравшись наружу, бросились к нему, стараясь занять место рядом.
Второй автомобиль тоже был черным, но в отличие от чуда немецкой инженерии оказался всего лишь большим жирным седаном «краун-виктория», настолько громадным, что у того, кто на него смотрел, возникал вопрос: зачем он нужен? В последнее время Майло видел такие машины только около правительственных учреждений, но, судя по номерному знаку, этот не принадлежал никакому официальному лицу.
Но ведь по городу разъезжает огромное количество машин с самыми обычными номерами и весьма необычными пассажирами. На мгновение Майло даже подумал: а вдруг там какой-нибудь начальник из управления? Его охватило возбуждение. Он пожалел, что не прихватил с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть встречу Коссаков и продажного копа.
Но в тот момент, когда первый пассажир выбрался из машины, повернулся и Майло увидел его лицо, все разом изменилось.
Длинное, темное, похожее на морду ящерицы, черные волосы, уложенные в стиле мадам Помпадур.
Член городского совета Эдуардо Бацилла по прозвищу Эд Микроб, официальный представитель района, который охватывал здоровенный кусок центра города. Прославившись своими дурными привычками и нежеланием работать, он посещал примерно одно из пяти заседаний совета, а пару лет назад попался при попытке купить кокаин у агента из отдела наркотиков, работавшего под прикрытием. Короткие и весьма шумные переговоры с прокурором округа привели к тому, что Бациллу заставили принести публичные извинения, а кроме того, он получил два месяца общественных работ — и вместе с наркоманами, которых он снабжал деньгами из городской казны под видом реабилитационных программ, стирал настенные рисунки, украшавшие город. Поскольку ему не вынесли обвинения в тяжком преступлении, Бацилла смог остаться членом совета.
И вот старина Микроб мчится за Бежевым Костюмом, изо всех сил стараясь его догнать.
От него не отставал второй пассажир «краун-виктории». И знаете кто? Еще один государственный служащий.
Он обнял Бежевый Костюм за плечи и чему-то весело смеялся, однако лицо его спутника оставалось непроницаемым.
Мистер Весельчак был старше, примерно одного возраста с Бежевым Костюмом, с седыми висками и роскошными седыми усами, скрывавшими верхнюю губу. Высокий, с узкими плечами и телом, похожим на луковицу — отлично сшитый, дорогой костюм только подчеркивал это сходство, — с хитрыми холодными глазами загнанной в угол дикой свиньи.
Член городского совета Джеймс Хорн, Алмазный Джим. Его подозревали во взяточничестве. Поговаривали, что он заставил замолчать своих бывших жен, заплатив им весьма приличные деньги, еще в те времена, когда домашнее насилие называлось избиением жены.
Из разговоров, которые велись в участке, Майло знал, что Хорн всегда и жестоко бил и бьет жену, причем так, что не остается никаких следов. Как и Микроб, Алмазный Джим всегда умудрялся выйти сухим из воды, его ни разу не арестовывали и не привлекали к суду. Более тридцати лет он занимался делами района, граничащего с районом Бациллы. В его ведении находилась часть города, застроенная хлипкими домишками и неблагополучными многоквартирными домами. Когда-то здесь жили белые рабочие, однако сейчас семьдесят процентов составляло испаноязычное население, причем в основном бедняки. В результате советник столкнулся с тем, что количество голосов в его пользу снизилось с девяноста процентов до семидесяти. Впрочем, его оппоненты с фамилиями, оканчивающимися на «ее», не сумели свалить Хорна. Коррумпированный старый ублюдок залатал дыры и удержался на своем месте.
Микроб и Алмазный Джим шагали рука об руку с Бежевым Костюмом в сторону «Львиной крови».
Майло вернулся в «таурус» и, воспользовавшись идентификационным номером детектива из Тихоокеанского отдела по борьбе с проституцией, которого терпеть не мог, сделал запрос по поводу номеров «мерседеса».
Оказалось, что четырехлетний «мерседес» принадлежит реальному лицу, а не правительственному служащему.
У.Э. Обей.
Миллиардер Уолтер Обей.
Номинально Уолт Обей занимался тем же, чем и Коссаки, — бетоном, арматурой, пиломатериалами, строительством. Но только был птицей совсем не их полета. Пятьдесят лет назад концерн «Обей констракшн» начал строить дома для солдат, вернувшихся с полей Второй мировой войны. Компания владела примерно десятью процентами дорог, идущих параллельно автомагистралям, и заняла окутанный смогом бассейн, который когда-то индейцы называли Долиной Дыма.
Уолт Обей и его жена Барбара являлись членами всех музейных, больничных и гражданских организаций, которые имели хотя бы какой-нибудь вес в гордо задирающем нос обществе Лос-Анджелеса.
Уолт Обей, кроме того, считался образцом честности и порядочности — мистер Высокая Нравственность в бизнесе, не знающем ничего святого.
По подсчетам Майло, ему было по меньшей мере лет восемьдесят, но выглядел он значительно моложе. Хорошая наследственность? Или честный образ жизни?
