В течение пяти минут от Стэна Бартелла не было ни слуху ни духу.
— Насколько подробно полицейское управление Беверли-Хиллз станет его информировать? — спросил я.
— Кто знает?
Мы прождали еще пару минут. Майло провел рукой по белой филенке ограды. Взглянул на предупреждающую табличку. Я знал, о чем он думает: вот и все меры предосторожности.
Электрические ворота открылись. Стэн Бартелл вышел из дома и, стоя на ступенях, сделал нам знак войти.
— Единственное, что им известно: здесь находится некий полицейский из лос-анджелесского управления для уведомления о каком-то парне — знакомом моей дочери. Дайте-ка мне на всякий случай взглянуть на ваши значки, — сказал он, когда мы подошли к дверям.
Майло протянул свой значок.
— Значит, вы и есть этот полицейский, — кивнул Бартелл. — Ну так что случилось с Гэвином Куиком?
— Вы с ним знакомы?
— Как я сказал, с ним знакома моя дочь. — Бартелл засунул руки в карманы халата. — Так в чем состоит ваше уведомление?
— Гэвина Куика убили.
— Какое отношение к этому имеет моя дочь?
— Какая-то девушка была обнаружена вместе с Гэвином. Молодая, белокурая…
— Ерунда! Это не Кайла.
— А где Кайла?
— Гуляет. Я сейчас позвоню ей по мобильнику. Пойдемте, вы все услышите сами.
Мы прошли за ним в дом. Передняя была двадцати футов высотой, с мраморным полом, значительно больше, чем гостиная Куиков. Дом представлял собой вакханалию бежевого колера за исключением расставленных повсюду стеклянных — под аметист — цветов. Огромные абстрактные холсты без рам были расписаны в цветовых вариациях все того же непритязательного тона.
Стэн Бартелл молча провел нас еще через несколько громадных комнат в кабинет, расположенный в задней части дома. Деревянные полы и потолок с балками. Кушетка, два складных стула, большое пианино, электрический орган, синтезаторы, микшеры, магнитофонные деки, альт-саксофон на подставке и великолепная гитара в открытом футляре, в которой я опознал "Дакисто" за пятьдесят тысяч долларов.
На стенах в рамках висели золотые диски.
Бартелл резко опустился на кушетку, осуждающе ткнув пальцем в сторону Майло, и вытащил из кармана телефон. Он набрал номер, приставил мобильник к уху, стал ждать.
Ответа не было.
— Это ничего не значит, — бросил он. Вдруг его бронзовое лицо сморщилось, и Бартелл зашелся в тяжелых рыданиях.
Мы с Майло беспомощно стояли около него.
Наконец Бартелл подал голос:
— Что этот гребаный выродок с ней сделал?
— Гэвин?
— Я говорил Кайле: он не в себе, держись от него подальше. Особенно после аварии… Вы ведь знаете об этом гребаном несчастном случае, да? Видимо, какая-то мозговая травма у этого маленького гре…
— Его мать…
— Сумасшедшая сука!
— У вас с ними какие-то проблемы?
— Она шизанутая.
— В чем это выражается?
— Просто чокнутая. Никогда не выходит из дома. А проблема в том, что их сын бегает за моим ангелом. — Бартелл сжал громадные кулаки. Он поднял глаза к потолку и начал раскачиваться. — О Господи, как все плохо, как все, черт побери, плохо! — В его глазах вспыхнул страх. — Моя жена… она в Аспене. Она не катается на лыжах, но летом ездит туда. Походить по магазинам, подышать воздухом. Дьявол, она не выдержит, она просто упадет и умрет ко всем чертям! — Бартелл съежился, обхватил колени и опять стал раскачиваться. — Как такое могло случиться?
— С чего вы взяли, что Гэвин Куик опасен для Кайлы?
— Потому что этот парень… он чокнутый. Кайла знала его со школьных лет. Она порывала с ним много раз, но он все время возвращался, а она все время щадила его самолюбие. Этот маленький выродок приходил, вертелся тут, даже если Кайлы не было дома. Подлизывался ко мне… словно заигрывание со стариком может ему помочь. Я работаю дома, пытаюсь что-то сделать, а этот хлюст втирает мне о музыке, будто что-то в ней понимает. У меня много заказов от рекламщиков, есть сроки, и вы полагаете, что мне в радость обсуждать альтернативный панк-рок с каким-то глупцом? Он рассиживался у меня в комнате и никак не желал убираться. В конце концов, я приказал служанке его не пускать.
— Навязчивый парень, — прокомментировал я.
Бартелл опустил голову.
— После аварии он стал еще более навязчивым? — спросил Майло.
Хозяин дома поднял глаза.
— Значит, все-таки он это сделал?
— Вряд ли, мистер Бартелл, — покачал головой Майло. — На месте преступления не было найдено никакого оружия, поэтому он скорее всего жертва.
— Что вы говорите? Что, черт побери, вы…
Шаги — легкие шаги — заставили всех нас обернуться.
В дверях стояла симпатичная девушка в облегающих, с низким поясом джинсах, которые казались промасленными, и в коротком топе, открывающем плоский загорелый живот. На пупке двойной пирсинг, одно колечко усыпано бирюзой. Через плечо у нее висела черная шелковая сумка, расшитая цветами. На лице слишком много макияжа, хищный нос и сильный подбородок. Длинные прямые волосы цвета свежей соломы. В вырезе блузы отчетливо видна верхняя часть грудей. В расселине между ними на цепочке красовалась большая золотая буква "К".
Загар на лице Стэна Бартелла потускнел и стал мучнисто-бежевым.
— Что за… — Он прижал руку к сердцу, потом потянулся обеими руками к девушке: — Детка, детка!
Та нахмурилась:
— В чем дело, папа?
Глава 3
— Где, черт возьми, ты была?!
Кайла Бартелл посмотрела на отца так, словно тот сошел с ума.
— Гуляла.
— С кем?
— С друзьями.
— Я звонил тебе на мобильник.
Кайла пожала плечами:
— Я его выключила. В клубе было шумно, и я все равно не услышала бы звонок.
Бартелл начал что-то говорить, потом притянул ее к себе и обнял. Девушка взглянула на нас, словно ища спасения.
— Па-а-па.
— Благодарю тебя, Господи! — продолжал бубнить Бартелл. — Благодарю тебя, милосердный!
— Папочка, кто эти люди?
Бартелл отпустил дочь и сердито посмотрел на нас:
— Уходите.
— Мисс Бартелл… — пробормотал Майло.
— Нет! — выкрикнул Бартелл. — Вон! Сейчас же.
— Кто они, папочка?
— Они — никто.
— И все же я бы хотел побеседовать с Кайлой, — сказал Майло.
