— Когда рак на горе свистнет.
Когда мы подошли к воротам, Бартелл стоял на ступенях и держал в руке пульт дистанционного управления. Ворота начали закрываться, и мы с Майло едва успели проскользнуть в них, как они захлопнулись.
Бартелл громко хлопнул входной дверью.
— Интересно, как легко Бартелл допустил возможность, что Гэвин что-то сделал с Кайлой. Ты употребил слово "навязчивый", — вопросительно взглянул на меня Майло.
— Враждебность Бартелла по отношению к Гэвину может быть порождена всего лишь негодованием, что он вертится вокруг его "ангела". Но в принципе патологическая навязчивость может стать следствием ушиба головы.
— А как насчет той, превращенной в свинарник, комнаты? Мать парня заявляет, что он прежде был аккуратным. Это может быть вызвано травмой мозга?
— Достаточно получить сильный удар в лобную часть головы, и могут появиться какие угодно изменения.
— Навсегда?
— Зависит от тяжести ранения. В большинстве случаев на время.
— Гэвин получил травму десять месяцев назад.
— Нехороший знак, — кивнул я. — Хотелось бы знать, как он вел себя в целом. Студенческий билет у него в кармане был двухлетней давности. Предположим, он бросил учебу, тогда чем занимался с тех пор?
— Быть может, что-то кому-то пытался впарить. Становился навязчивым. Я еще раз расспрошу Шейлу. Бартелл сказал, что она чокнутая. Ты что-нибудь заметил?
— Она вела себя более-менее адекватно в обстоятельствах, при которых мы ее видели.
— Ага… Я поговорю с отцом Гэвина, когда он приедет из Атланты… Мне нравится моя работа, но на сегодня достаточно. Забрось меня назад в Глен, и баю-бай.
Я въехал на бульвар Сансет и переехал границу Холмби-Хиллз.
— На сей час большим вопросом остается, кто та девушка, — сказал Майло. — И почему проткнули ее, а не Гэвина.
— Данный факт, а также тот вид, в котором ее оставили, говорят о сексуальной подоплеке преступления. Устрани мужчину и делай с женщиной что хочешь.
— Думаешь, коронер найдет доказательства сексуального насилия?
— Если мы имеем дело с сексуальным психопатом, то способ убийства девушки вполне объясним.
— Суррогатный половой акт?
Я кивнул.
— Значит, извращенец, — заключил Майло. — И он не имеет ничего общего с жертвами. Они просто пара детей, которые оказались не в том месте и не в то время.
— Вполне могло быть и так, — отозвался я.
— А я, идиот, подписался на это тухлое дело, — тихо рассмеялся он.
На следующее утро я завтракал с Эллисон Гуинн, перед тем как к ней пришел первый пациент. Ее офис находится в Санта-Монике, на Монтане, к востоку от Бутик-роу, и мы встретились в кондитерской неподалеку.
Было семь сорок утра, и улица еще не успела наполниться праздношатающимся людом. На Эллисон были белый льняной костюм и белые сандалии — все это выгодно оттеняло ее длинные черные волосы. Она никогда не выходила из дома без макияжа и солидного набора ювелирных изделий. Сегодня это были кораллы и золото — вещицы, которые мы купили во время недавней поездки в Санта-Фе.
Когда я пришел, она уже выпила полчашки кофе.
— Доброе утро! Ну ты просто красавец!
Я поцеловал ее и уселся напротив.
— Доброе утро. Прекрасная.
Мы встречались чуть больше шести месяцев и находились еще в той стадии отношений, когда при встрече учащался пульс и тело начинало гореть.
Мы заказали сладкие рулеты и включились в оживленный разговор. Поболтали о всяческих мелочах, на интимные темы и о работе. Диалог за столом способен убить близкие отношения, но пока мне это нравилось.
Она взяла слово первой. Полная неделя всяческих дел — классификационные документы для курсов, которые она вела, куча пациентов, добровольная работа в приюте. В конце концов, мы подошли к предыдущей ночи. Эллисон питает интерес к тому, что я делаю, — даже больше, чем интерес. Ее привлекают самые отвратительные стороны поведения людей, и порой я задаюсь вопросом, не это ли скрепляет наши с ней отношения. Возможно, сказывается жизненный опыт Эллисон. В юности она пережила сексуальное унижение; овдовела, когда ей было меньше тридцати, теперь носит в сумочке пистолет и любит пострелять по бумажным мишеням в виде человеческой фигуры. Впрочем, не сильно задумываюсь над всем этим. Слишком углубишься в анализ — и не останется времени жить.
Я описал место преступления.
Она задумалась.
— Малхолланд-драйв. Когда я ездила в Беверли, мы всегда по дороге заворачивали туда.
— Мы?
Она усмехнулась.
— Я и другие якобы нетронутые девушки.
— Целомудренные посиделки.
— Вот именно. Мальчики и все такое — слишком много желания и никакого умения.
Я засмеялся.
— Значит, Малхолланд-драйв было популярным местом для свиданий?
— А ты это упустил, бедный парнишка со Среднего Запада! Ага, мой дорогой, Малхолланд-драйв действительно то самое местечко, куда приезжали позаниматься любовью. Возможно, и сейчас так, хотя, видимо, особой потребности в уединенных местах для влюбленных уже нет, потому что детишкам разрешается все делать в своих комнатах. Меня поражает, как много моих пациентов с этим соглашаются. Ты знаешь, из чего они исходят? "Лучше, если мне будет точно известно, где находится мой ребенок".
— Вчера я познакомился с парой семей, которые, вероятно, сейчас с этим согласны.
Она забрала прядь волос за ухо.
— Да, трагичный случай. — Принесли сладкие рулеты, покрытые миндальной стружкой, теплые. — Пустой дом. Вероятно, они увидели вывеску "Продается" и открытые ворота и решили воспользоваться ситуацией. Бедные родители! Сначала мальчик попадает в аварию, теперь это… Ты сказал, он изменился. В какую сторону?
— Комната Гэвина превратилась в свинарник, а его мать заявляет, что прежде он был аккуратным. Впрочем, рассказала не много. Тогда было не до расспросов.
— Ну конечно, нет.
— Отец бывшей подруги Гэвина назвал его навязчивым.
— В каком смысле?
— Слишком часто приходил к девушке. Когда ее не было дома, приставал к отцу, лез со всякими разговорами. Отец тоже намекнул, что Гэвин был чересчур настойчив в отношениях с его дочерью. Когда он подумал, что дочь погибла, сразу решил, что это дело рук Гэвина.
— Похоже на реакцию отца-покровителя. А у Гэвина был какой-нибудь посттравматический синдром? Потеря сознания, ухудшение зрения, утрата ориентации в пространстве?
— Мать упомянула только временную потерю памяти.
— Авария произошла десять месяцев назад, — задумчиво произнесла Эллисон. — А мать все еще говорит о том, что он изменился.
