Вздохнув, Соня села.
— Теперь вы захотеть говорить про Сафран, верно? Роланд говорить, вы думать, что Брайт их убивать.
— Вас бы это удивило?
— Эти двое, — нахмурилась она. — Кто знать о таких людях?
— Каких «таких»?
— Всегда вот такое лицо. — Она сделала кислую гримасу. — Грязнули, неряхи, можно подумать, они вообще не мыться. Дейл сказать, они были как тараканы.
— Насекомые?
— Грязнить собственность Роланда, вести себя несправедливо к нему. Ужасно обращаться со своей собакой.
— Они жестоко обращались с собакой?
— Да иль говорить, они никогда его не гулять, пес гадил внутри.
— А Дейл бывал в квартире Сафранов?
Губы женщины расслабились, но глаза смотрели все так же настороженно.
— Это в первый раз я об этом подумать.
— Дейл и Сафраны не ладили. Ему нечего было делать в их квартире.
— Все равно, — сказала она. — Роланд никогда не просить Дейл ему помогать, никогда.
— Это Роланд хотел, чтобы вы мне так сказали?
— Роланд вовсе не какой-то гангстер. В Беларуси он работать в больнице, помогать старикам получить лекарство.
— В ночь исчезновения Сафраны пошли на спектакль на окраине. Тогда еще шла эта пьеса — «Праздник темного носа»?
— Шла. — Она хихикнула. — Скорее плелась. Всего четыре раза.
— Сафраны приходили?
Медленный кивок.
— Их пригласил Дейл. — Это не было вопросом.
— Я спросить зачем, а он сказать: «Почему не быть милым?»
— Им понравилось шоу?
— Не знаю.
— Вы видели Дейл а с ними после шоу?
— Не знаю, — повторила она. — Я снимать грим. На это нужно много времени.
— А Дейл уже ушел?
— Да.
— Когда-нибудь еще видели Сафранов после этого?
Долгое молчание; затем она медленно покачала головой:
— Мой Бог! Дейл!
— Дейл участвовал еще в каких-нибудь шоу?
— Нет.
— А чем он занимался?
— Я больше быть в Лонг-Айленд. Я пользоваться квартирой, только если не хотеть сидеть за рулем.
— Дейл где-нибудь работал?
— Он говорить, что собирается искать, но не сразу, у него был и деньги. От родителей, совсем немного… это тоже вранье, да?
— Он унаследовал куда больше, чем «совсем немного», — кивнул я. — И после того как он уехал из дома Роланда, нигде нет никаких следов его работы. Он говорил, какого типа занятие было бы ему интересно?
— Нет, не говорил… и я еще кое-что вспомнила. Он говорить, что собираться путешествовать.
— Где?
— По всему миру, как будто это одно большое место. Я говорить: «Дайль, поверь мне, мир вовсе не одно место, он состоять из маленьких группок людей, которые ненавидеть друг друга и убивать друг друга, и никто не любить того, кто чем-то отличаться. Хочешь съездить в Беларусь и взглянуть, почему я уехать?» Он сказал: «Нет, Сонни, я говорить о великих городах, таких как Париж, Лондон, Рим». Я спросить, почему он никогда не ехать в великие города, когда был капитаном в Германии. Он сказал: в армии на это не оставаться времени. Но может, он и в Германии не быть, а?
— Думаю, что так, — согласился я.
— Все вранье, — заключила она. — Ладно, ничего в этом нет нового.
— У вас, случайно, нет его снимков?
— Я не хранить сувениры.
Тогда я попросил описать Брайта, и вот что она сказала: большой, мясистый, лысый — то же самое уже сказал мне Сэм Полито.
— Карие глаза, — добавила она. — Мягкие такие. Иногда он носить очки, иногда линзы.
— Вам может показаться странным мой вопрос, но он когда-нибудь одевался в женское платье?
— Только не на улице.
— Вот как?
— Одна девушка в «Темном носе» — она играла Систему — была большая, шестнадцать, может, восемнадцать размер. Дайль порой шутить над ней.
— Насчет ее габаритов?
— Нет-нет, одежды. Он надевал ее тряпки, потом парик и говорить высоким голосом. Очень смешно.
— Дурачился?
— У него что, такая странность?
Я пожал плечами.
— Это дикое сексуальное убийство? — спросила Соня.
— Трудно сказать, что это такое.
— Господи… наверное, мне везти. Дайль всегда быть ласков со мной, но кто знать, да? Я устать, Алекс. Слишком много говорить.
Она проводила меня до двери, наклонилась и поцеловала в щеку, обдав облаком ванильного аромата.
Я снова поблагодарил ее.
— Почему бы и нет? — улыбнулась она. — Может, я когда-нибудь увидеть Калифорния?..
ГЛАВА 25
— Ну как, твой шеф не зря потратился? — спросил я у Майло.
— Сообщу, когда переговорю с ним.
— И когда это случится?
— Когда ЕГО светлость поманит.
Пять вечера, затянутое облаками небо, тяжелый воздух Лос-Анджелеса. Мы сидели в кофейне на бульваре Санта-Моники, которая славилась своими омлетами величиной с крышку канализационного люка. Кофе для меня, кофе и тарелку жареных пирожков с корицей для моего друга. Хотя два часа назад он съел плотный ленч в кафе «Могул». От его одежды пахло любопытной смесью тмина и сигар.
Вчера, прежде чем лечь спать, я оставил ему послание, в котором кратко изложил все, что мне удалось узнать в Нью-Йорке, но ответа так и не получил: он до рассвета дежурил у дома Тони Манкузи.
Майло потер глаза.
— Дейл замочил Сафранов… ладно. Я получил достаточно, так что позволь заплатить за твою несведенную стодолларовую тарелку зеленого салата.
— Сорок баксов, — поправил я. — Салат и гребешки.
— Гремучая смесь.
Я вернулся в Лос-Анджелес уже к полудню, но до четырех часов не мог с ним связаться. Майло еще раз заезжал к Гилберту Чакону с прокатной стоянки и заставил его признаться, что на работу он в тот день опоздал, а придя, заметил, что цепь подвешена, но замка нет. Тогда парень по-быстрому сгонял в ближайший магазин и купил тот самый дешевый замок, который мы видели.
— Думаешь, это еще не все? — спросил я.
— Намекаешь, что кто-нибудь заплатил ему, чтобы он не запирал замок? Не думаю — парень сам предложил мне пройти тест на детекторе лжи. Очень уж боится потерять работу.
— Как бы то ни было, но тот, кто вскрыл замок, оставил его себе.
