— Не без того…
Человека отцепили от калитки и снова надели на него наручники. Он молча смотрел в пространство.
Майло отпустил остальных полицейских и сел рядом с ним на обочину.
— Наконец-то мы с тобой встретились, Брэдли.
Брэдли Майсонетте повесил голову.
— Пришел навестить своего старого друга Уилла? Любопытный способ наносить визиты.
— Вы меня знаете? — удивился Майсонетте. — А я вас никогда не видел.
— Мы вас искали, сэр.
Майсонетте даже вздрогнул от такого уважительного обращения, потом улыбнулся:
— Вам пришлось повозиться.
— С чем тебя и поздравляю. Поговорим?
— Как вы это делали? — спросил Майсонетте. — В смысле искали меня. Что вы для этого делали? Я же был на виду, прекрасно жил на Четвертой улице.
— Палаточный городок?
Брэдли улыбнулся, показав гнилые зубы:
— Мы его называем «Окраина на обочине». Я там бываю постоянно, достаточно просто прийти и спросить. А если показать денежку, меня там любой наркоман продаст.
Говорил он мягко и чисто. Конечно, одет в лохмотья, но по телефону его можно было принять за культурного человека.
— Наблюдающий за тобой офицер знает, где ты сшиваешься? — спросил Майло.
Майсонетте расхохотался:
— Кто он такой? Никогда в глаза не видел.
Мы привезли задержанного в голливудский участок.
— Какие обвинения? — спросил он.
— Ну, не задумываясь можно назвать проникновение на чужую собственность, попытку ограбления и сопротивление при аресте. Если немного подумать, можно добавить еще кое-что.
— Мелочи, я надеюсь?
— И это не обязательно, если ты с нами поговоришь.
— Вот так просто, да?
— Почему бы и нет?
— Потому что никогда ничего не бывает просто.
Майсонетте оказался в той же комнате, где сидела Таша и где тогда пахло цветочными духами и лосьоном. От него же исходил резкий запах немытого тела, которым мы имели возможность насладиться во время совместной поездки в машине.
Он втянул воздух и нахмурился, как будто впервые почувствовал, как от него несет.
Майло предложил ему попить.
— Я бы предпочел бифштекс, — отозвался тот. — Филе миньон, с кровью внутри, но поджаренный снаружи, с жареным луком. А для начала — салат «Цезарь», побольше майонеза и красное вино. Да, французскому я предпочитаю калифорнийское.
— Давай помогай нам, Брэдли, и тогда я закажу тебе икру.
— Ненавижу эту гадость! Пахнет как у грязнули между ног.
— Часто приходилось отказываться и оттого, и от другого?
Майсонетте улыбнулся.
— Почему ты пытался забраться в логово Уилсона Гуда?
— Никто никуда не пытался забраться.
При ярком свете кожа Майсонетте казалась серой, в шрамах и пятнах. Покрасневшие глаза, тяжелые веки. Всего тридцать один год, но выглядел он ровесником своего отца. Грубые татуировки на руках не могли скрыть изуродованных вен.
— Тогда что ты здесь делал? — спросил Майло.
— Хотел увидеть Уилла.
— Зачем?
— Он мне позвонил.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— У тебя есть телефон?
— Я держу связь, — уклончиво ответил Майсонетте. — Он послал свою подружку на Четвертую улицу, и она меня пригласила. Сказала, нам с Уиллом надо поговорить.
— О чем?
— Она не сказала.
— Но ты все равно пришел.
— Через неделю.
— Ей ничего не надо было объяснять, — заявил Майло. — Ты и так все знал.
По глазам Майсонетте было видно, что он размышляет, не начать ли протестовать. Потом сказал:
— Какого черта! — и медленно, устало кивнул.
— Так о чем? — спросил Майло.
— О Туане, — сказал Майсонетте. — Между мной и Уиллом только это.
— Гуд хотел поговорить об Антуане Беверли?
— Как раз наоборот. Его подружка сказала, что он хочет договориться, чтобы мы молчали. Что он все объяснит, когда я приду.
— Что за подружка?
— Белая девушка, веснушки, называет себя Энди.
— Это его жена, — сказал я.
Майсонетте ухмыльнулся:
— Вы верите всему, что слышите?
— Зачем ей врать? — спросил Майло.
— Уилл держит ее рядом уже лет десять. Он же тренер в церковной школе и должен выглядеть почтенно, вот и говорит священникам, что женат. Но они никогда не подписывали документы.
— Десять лет, вот как?
— Уилл, он один из таких парней, — пояснил Майсонетте. — Боится брать на себя обязательства.
— Значит, вы с ним постоянно поддерживали связь? — сказал Майло.
— Не постоянно, время от времени.
— И когда вы виделись в последний раз?
— Довольно давно, я не веду записей.
— Несколько лет назад? Месяцев?
— Может быть, год, — прикинул Майсонетте. — Мне тогда нужны были деньги, чтобы встать на ноги.
— Уилл помог?
— Разумеется.
— Хороший друг.
— Мы старые приятели.
— Давай вернемся поближе к настоящему, — сказал Майло. — Андреа, его якобы жена, пришла к тебе и сказала, что Уилл заплатит тебе, чтобы ты молчал насчет Туана?
— Я и так не собирался, — сказал Майсонетте. — В смысле болтать. Позвонил ему, но он не ответил. Ну и ладно.
— А почему Уилл вдруг забеспокоился, что ты заговоришь?
Майсонетте улыбнулся:
— Зачем задавать вопросы, ответы на которые вы и так знаете?
— Я бы хотел услышать твой вариант.
— Потому что это дело снова начали ворошить.
— Дело Антуана снова открыли?
Кивок.
— Итак, после визита Андреа ты дал деру.
Майсонетте обиженно взглянул на него.
— Брэдли, — сказал Майло, — я не такой глупый, каким кажусь, и много раз бывал на Четвертой улице. Наркоманы сказали, что ты куда-то слинял. — Он врал спокойно, ведь доказать все равно было ничего невозможно.
Майсонетте пожал плечами:
— Я немного побродяжничал. Но и вы, парни, не слишком старались меня отыскать.
— Ну, — сказал Майло, — по крайней мере сейчас ты здесь и мы вместе прекрасно проводим время. Так что насчет Антуана так беспокоит Уилла?
