Погромыхивая своей амуницией, Володя мелкой рысцой
пробежался вдоль состава. На бегу он крутил из стороны в сторону головой и
беззвучно шевелил губами – ругался, наверное. Петрович и сидящие рядком на
платформе трое мрачных бородачей-кавказцев хладнокровно поглядывали на эту
суету. Добежав до последнего вагона, Каверин свернул за угол красного
кирпичного пакгауза и через минуту выскочил с другой стороны здания.
– Ну, где эти вайнахи, а?! – теряя остатки терпения,
закричал он. – Дико необязательный народ!
Петрович попытался успокоить своего шефа:
– Мы на месте, все путем… Сейчас и клиенты приедут. Что ты
дергаешься?
– Здесь оружия на дивизию – раз! – моментально взвился
Каверин. – И у меня связь с Москвой горит – два!
Петрович ткнул носком армейского ботинка по ящичку со
спутниковым телефоном.
– Володь, так позвонить и отсюда можно…
– С поля надо, дубина! – выкатил на него взбешенные глаза
Каверин. – Сто раз уже говорил!
Он развернулся к невозмутимым бородачам и что-то крикнул им
на чеченском. В ответ все трое молча и почти синхронно покачали головами.
Каверин по-бабьи всплеснул руками и возмущенно воскликнул:
– Нет, ну это ж надо так! Через полконтинента протащить час
в час, а на приемке такая лажа!
Петрович лениво поднялся и шагнул за угол последнего вагона,
предупредив шефа:
– Володь, я пойду отолью.
Его остановил радостный возглас Каверина:
– Петрович, едут! Ну, слава тебе!
Он обернулся на ходу – вдалеке по путям приближалось около
десятка разномастных машин.
– Ну вот… А я что говорил? – довольно хмыкнул Петрович.
Он пристроился к углу вагона и начал расстегивать брюки. В
этот момент в десяти шагах позади него непостижимым образом с совершенно
ровного места приподнялась фигура в лохматом маскировочном костюме. Твердая и
умелая рука резко, почти без замаха, метнула нож – его лезвие вонзилось под
левую лопатку Петровича.
– Е… – удивленно-растерянно выдохнул он и мягко завалился на
спину.
Возможно, еле слышный звук падения тела и насторожил бы
остальных, но по ту сторону состава царило радостное и шумное оживление.
Звучала громкая гортанная речь, смех, резко хлопали дверцы машин. Каверин, как
эстафетная палочка, переходил из одних горячих восточных объятий в другие.
По эту сторону состава тоже началось движение. Один за
другим с земли поднимались странного вида бойцы – в косматых одеждах, с черными
масками на лицах, обвешанные самым разным оружием. Повинуясь сдержанным, но
красноречивым жестам своего командира, они занимали исходные позиции для атаки.
Они ударили сразу с трех сторон, прижав огнем всю группу
боевиков к кирпичной стене пакгауза. Чеченские водители рванулись к своим
машинам, но с фланга тутже ударил гранатомет. Два крайних КамАЗа вспыхнули
ослепительно-яркими факелами, перегородив пути отхода остальным.
Из-под вагонов по мечущимся чеченцам длинными очередями били
пулеметы. Споро, но без промахов с крыши соседнего склада работали двое
снайперов. С истошными воплями «Аллах акбар!» очумевшие боевики яростно палили
в ответ. Но они не видели атакующих, и потому их стрельба была абсолютно
бесцельной. Один за другим чеченцы, обливаясь кровью, валились на землю.
В невообразимом грохоте и пламени боя Каверин не потерял
головы. Он сразу же попытался укрыться между вагонами, но его и там нашла пуля
снайпера. Вернее, сразу три. Первая, размозжив кость, прошила левую ногу чуть
ниже колена, вторая ударила в грудную пластину бронежилета, третья (видимо,
контрольная) разворотила локоть правой руки.
Володя замер. Простреленные конечности жгло так, что
хотелось выть и кататься от боли. Но он не двигал ни единым мускулом своего
тела – знал, что в эту самую секунду снайпер, разглядывая его в свою оптику,
решает – нужен ли этому клиенту еще один контрольный выстрел или ему уже больше
ничего не нужно.
Пулеметные очереди стихли. Каверин, едва не теряя сознание
от боли, понял – все кончено. Он повернул голову к пакгаузу и увидел, как люди
в мохнатых маскировочных костюмах неторопливо шли вдоль состава, добивая
раненых боевиков из табельных «Макаров». Медлить было нельзя. До судорог
стиснув зубы, Каверин стал осторожно пробираться под вагоном.
А в это время другие бойцы вкручивали взрыватели в лепешки
противопехотных мин. Снаряженную взрывчатку они растаскивали по вагонам с
оружием. Обе группы закончили со своими делами почти одновременно, в это время
Каверин уже был под соседним составом. Когда каблуки армейских ботинок
прогремели по гравию в трех метрах от него, Володя перестал дышать.
А потом грянул взрыв. Вагоны с оружием разнесло в клочья, от
них заполыхали чеченские машины и тоже начали подрываться, выплескивая в
весеннее небо фонтаны пламени. Через пару минут остовы взорванных вагонов и
развороченные взрывами машины утонули в сплошном море огня.
Из последних сил Каверин успел отползти от злополучного
пакгауза еще на несколько метров. После первого же взрыва он потерял сознание,
и потому не видел, как в бушующем пламени на крохотном чеченском полустанке
горели одиннадцать миллионов долларов Саши Белого.
Глава 34
Обстановка в кабинете Белова мало отличалась от той, что была
здесь несколько дней назад. Снова у телефона собрались все четверо, снова ждали
звонка и снова волновались, потому что звонок, как и в прошлый раз,
задерживался. Волнение достигло своего пика. Ведь сегодня был не просто
последний сеанс связи с Кавериным – сегодня заказчики должны были принять груз.
Пчела метался по кабинету. Он то нервно взлохмачивал волосы,
то ежился, словно в ознобе, то принимался грызть ногти. Белов, наоборот, замер
в кресле за своим письменным столом, как каменное изваяние. Он неодобрительно
поглядывал на суетящегося друга и, наконец, не выдержал.
– Пчел, не мельтеши, сядь, – негромко попросил он. – Голова
закружится.
Пчела метнул в него сердитый взгляд, но послушался.
Плюхнулся на диван и, обхватив руками голову, с отчаяньем пробормотал:
– Надо было мне с ними ехать!
– Я тоже волнуюсь, – раздраженно шевельнул плечом Саша. – Но
глупостей не говорю…
