Словно малые дети, они, смеясь и ругаясь, катались по полу.
И тут открылась дверь и в кабинет вошла хмурая Ольга.
– Перестаньте! – воскликнула она. – Саша! Валера в коме!
Все еще хихикая, Саша сел на колени и рассеянно переспросил:
– Что?
– Я только что из реанимации. Валера в коме, – медленно и
раздельно повторила Ольга.
Белов, Космос и Пчела тяжело дышали, не сводя с Ольги
недоумевающих глаз. Сказанное Ольгой слишком медленно достигало их
задурманенных мозгов, и так же медленно с лиц друзей сползали беспечные улыбки…
Спустя двадцать минут, умывшись и приведя себя в порядок,
притихшие друзья подошли к реанимационному боксу. Входить в него они не
решились, встали рядком у окошка в двери и заглянули вовнутрь.
Приглушенный свет ночника освещал стоящую вдоль стен
разномастную аппаратуру, расцвеченную огоньками индикации. На экране
осциллографа непрерывной чередой бежали острые зубчики импульсов.
Посредине бокса лежал опутанный трубками и проводами Фил.
Его лицо почти целиком скрывала маска аппарата искусственного дыхания, а
незакрытые участки кожи поражали мертвенной бледностью.
Рядом с ним сидела сжавшаяся в комок Тамара. Сильно
подавшись вперед, она держала в своих руках безжизненную ладонь мужа. По ее
лицу одна за другой катились еле заметные бусинки слез. И никто в мире не мог
их ни унять, ни утереть…
Эпилог
Солнце над Москвой только-только взошло. На Воробьевых горах
дул резкий, пронизывающий ветер. Белый, Пчела и Космос в расстегнутых пальто
стояли на своем старом месте – там, где семь лет назад давали друг другу
клятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город.
Очередной порыв ледяного ветра заставил Белова поежиться.
«Холодно как, – подумал он. – Зима еще толком не началась, а
уже так холодно…»
Зима, действительно, только начиналась, и настоящие –
жестокие и лютые – холода были впереди.
Повернувшись к друзьям, Саша протянул им руку с золотым
«Радо», ее накрыла рука Пчелы с «Ролексом»… Они выжидающе взглянули на Космоса,
но тот, подняв руку перед собой, показал им голое, без часов, запястье. Белов
промолчал и только печально кивнул головой.
Вдруг совсем рядом – метрах в десяти – остановилась видавшая
виды иномарка. В ее салоне гремела лихая, оглушительная музыка. Из машины,
передавая друг другу бутылки с пивом, выбрались четверо совсем юных пацанов.
Они по-хозяйски расположились на парапете и завели о чем-то разговор,
поглядывая на своих соседей.
Было видно, что пацаны по достоинству оценили и их огромный
черный «мерин», и крутой прикид, и джип с охраной чуть поодаль. Но они заметили
и другое – разбитое лицо Космоса, мертвенную бледность Пчелы и угрюмый вид
Белого. Ребята явно догадались, что за люди оказались рядом с ними в такую
рань.
И вот что странно – несмотря на то, что пацанам, без
сомнения, было понятно, кто эти трое, в их любопытных взглядах, тем не менее,
отчетливо читались и восхищение и зависть.
Эх, Русь, Русь! Куда несешься ты?..
