Зато утукку прут усердно, как тараны. Шаб-Ниггурату всегда нравились утукку. Простые, понятные, бесхитростные. У них редко бывает больше одной извилины — но солдату больше и не нужно. Одна извилина — одна мысль. Простая, понятная, бесхитростная. Чаще всего она выражается словом «еда». Иногда — «враг», но для утукку это одно и то же. Несъедобные враги встречаются, но не слишком часто.
К тому же несъедобных врагов утукку тоже обычно пытаются съесть.
По ту сторону барьера не было ни единого движения. Шаб-Ниггурат чувствовал там смертных — великое множество смертных! — но все они находились за стенами. Сидели там, дрожали, прятались от гнева Древних…
Все, кроме одного. Высокого, сухопарого старика с длиннющими седыми усами и железным крюком вместо левой кисти. Он стоял на балконе и смотрел прямо на Шаб-Ниггурата. Смотрел без малейшего страха, даже с каким-то детским любопытством.
Шаб-Ниггурата это взбесило. Он сразу понял, кто перед ним. Хобокен. Жалкое насекомое, называющее себя полководцем. Смертный, который разгромил Астрамария — не менее жалкое насекомое, только заключенное в железной скорлупе.
Выходит, глупый кумбха был прав, когда утверждал, что главнокомандующий засел здесь, в Промонцери Царука…
Хотя догадаться было нетрудно. Любой бы на его месте сообразил.
Шаб-Ниггурат, правда, не сообразил, но лишь потому, что ему не было дела до таких пустяков. Главнокомандующий, пхе!.. Вот Шаб-Ниггурат — это главнокомандующий! Ему и армия-то не нужна — он в одиночку уничтожит всё и вся!.. Прибьет их всех, гвоздями приколотит к стенке!
А командиры смертных так же слабы, как и солдаты! Что с них проку, таких ничтожных?!
Но лучше все же устранить эту мелкую помеху. Шаб-Ниггурат уставился на Хобокена так, словно желал просверлить взглядом. Но, к великому удивлению архидемона, тот не упал замертво. Странно. Почти все смертные дохнут мгновенно. Колдуны еще могут кое-как сопротивляться, но Хобокен явно не колдун. Неужели его воля настолько сильна, что он способен противостоять воле Древнего?.. Очень немногие смертные обладают таким могучим духом.
— Эй ты!!! — рявкнул Шаб-Ниггурат. — Я есмь Древний!!! А ну-ка быстро сдохни!!!
— Так я вроде как уже… — искренне удивился Хобокен. — И довольно давно…
Шаб-Ниггурат напряг мохнатый лоб, пытаясь уразуметь, о чем говорит это ходячее мясо. Мертв?.. Уже мертв?.. А-а-а!.. Вот оно в чем дело! И как он только сразу не заметил, что перед ним нежить, ходячий мертвец? Разумеется, этот выкормыш Нергала не может умереть повторно!
Интересно, что это за вид… Драуг?.. Визгун?.. Хрумги-рактууль?.. Нет, это… эйнхерий!.. Конечно, эйнхерий! Только их аура настолько похожа на ауру живых. В иных Светлых мирах эти жмуры даже числятся по разряду небожителей, пусть и самых низших, уровня лэнговских Надзирателей.
Впрочем, кому какое дело, мертвый он или живой?
— Сдавай город, мертвый человечек! — приказал Шаб-Ниггурат. — Ты проиграл!
— Я бы и рад сдать, да вот беда — однорук, трудненько мне, — показал культю с крюком Хобокен. — Ты уж, батюшка, потрудись и возьми его сам.
Шаб-Ниггурат аж раздулся от ярости. Он не переносил, когда ему перечили. Даже в самой малости, пустяке каком-нибудь — не переносил.
А тут далеко не пустяк!
— Поднажать!!! — истошно проблеял архидемон. — Ломайте барьер, бесполезные уроды, ломайте!!! Иначе все увидите меня изнутри!!!
Хобокен криво усмехнулся и ушел с балкона. Пусть себе этот рогач орет и трясет козлиной бороденкой, покуда со злости не лопнет. У Железного Маршала сейчас есть дела поважнее.
ГЛАВА 35
Руорк Машинист издал клекочущее карканье. Он понял, что гибнет. Двурогие раздирают его на части — его, бессмертного технолича! Еще немного, и от него останется только гора гаек и шестеренок…
Надо заметить, Руорк и в этот раз позаботился о том, чтобы сберечь свою память и личность в специальном «черном ящике». Почти неразрушимом цельнометаллическом цилиндре, расположенном в затылочной части головы. Если что-то случится с телом, техномаги вновь вернут к жизни своего великолепного лидера.
Но в этот раз может случиться так, что техномагов не останется совсем. Падет Руорк — падет и машиностроительный комплекс. И все колдуны-полуавтоматы во главе с преданной Екесс Глаз отправятся прямиком в желудки демонов. Сейчас он — последний рубеж прекрасного стального Порядка на пути безобразного склизкого Хаоса.
Из развороченной груди Руорка с шипением вырвался пар и хлынуло машинное масло. Двое Двурогих жадно вонзили когти, ища в этой груде железа самое лакомое кушанье — бессмертную человеческую душу. Руорк в ужасе понял, что «черный ящик» ему на этот раз не поможет…
И тут один из Двурогих со свистом… распался надвое. Его разрезал ослепительный луч света. Не плонетский лазер, а именно чистый свет — Свет с большой буквы. Над головой захлопали крылья, и еще несколько световых «шлейфов» принялись гулять вокруг Руорка, вычищая утукку и будх.
— Вовремя вы… — прохрипел Руорк, бессильно стараясь оторвать от груди второго Двурогого.
Поняв, что обед откладывается, этот второй спрыгнул с жертвы и замелькал между лучами паладинских копий. Он двигался с такой скоростью, что стал невидимым. Раздваивался и растраивался… хотя нет, их и в самом деле трое! Паладины убили только одного, застав врасплох, — остальные с легкостью уходили от ударов.
Вот Двурогий оттолкнулся от земли, сиганул кверху, тут же приземлился на ладони другому Двурогому, оттолкнулся еще сильнее — и взмыл в небеса птицей! Там, над головой Руорка, истошно заржал раши, а парой секунд спустя шмякнулось разделенное надвое тело в латах.
Упал и Двурогий. Упал и, уже не обращая внимания на паладинов, ринулся на Руорка. Их манил, притягивал этот могучий колдун! Самые сильные колдуны пахнут особенно вкусно! Еще вкуснее пахнут разве что святые, но их здесь что-то не видно.
Зато колдунов — хоть половником черпай!
Полусломанный Руорк встретил демонов свинцовым ливнем. Сразу шесть пулеметов выдвинулись из металлического тела — и ну решетить воздух!..
Увы, только воздух. Двурогие с легкостью увертывались и от пуль. Иные все же находили цель, но бесславно увязали в шерсти, застревали в каменной твердости шкурах. Лишь одна пуля угодила удачнейшим образом, точно в глаз демону — но тот и с одним глазом прыти не утратил. Ка-ак прыгнул…
…и отлетел в сторону, перекушенный пополам. На поле битвы появилось новое чудовище. Оскалившийся демоволк не уступал Двурогим в сноровке, но гораздо превосходил в силе. Под кожей играли литые мышцы, в пасти блистали ужасные клыки-сабли, а когтистые лапищи уже взорвали в кровавую кашу еще одного Двурогого!
А потом и третьего. И даже четвертого, которого Руорк проглядел. Демоволк давил Двурогих, как кот мышей. Давил и тут же пожирал — пожирал жадно, хрустя костями.
