Но до тягот рикш Нало дела нет — ему-то велосипеды пошли только на выгоду. Нало всю жизнь торговал с лотка шоколадными конфектами. Вся его семья торговала — он сам, жена… дочь будет торговать, когда подрастет немного. И в прежние времена дело это было совсем негодящим — прохожих мало, покупали плохо, да еще стражники все время придирались, взятки вымогали.
Зато после смены Совета Двенадцати дела Нало сразу пошли в гору. Народ стал охотнее выходить из домов, покупателей все прибавлялось и прибавлялось, а стража хоть и продолжала беспокоить, но все же не так бессовестно. При владыке Бестельглосуде уличных торговцев вроде Нало было всего ничего, а теперь на каждом углу, на каждом перекрестке! Слава Пречистой Деве, воистину слава!
И все было бы хорошо, кабы не эвакуация эта, будь она неладна! Город совсем обезлюдел — те, кто еще остался, сидят по чердакам и подвалам, надеются, что пронесет. Три года назад тоже ведь казалось, что все, конец пришел древнему городу. По улицам носились пьяные краснокожие матросы, топотали лапищами зверолюди-дэвкаци, портовые районы кишели мокроногими эйстами…
Однако ж обошлось. Пошумели, похулиганили, разрушили кой-чего, но в общем-то Иххарий легко отделался. Нало даже остался с прибылью — дэвкаци шамали за десятерых, а шоколад им зело понравился. Дома-то небось такого не пробовали, на своих помороженных островах. И платили щедро, не торгуясь.
Правда, один раз лоток таки отобрали и даже бока намяли — но это уже не дэвкаци, а хмельные геремиадцы. Дорого им показалось, обиделись, забубнили, что они, мол, спасли серых от кровавых тиранов, их за это бесплатно угощать нужно…
Но это было всего разок — а обычно Нало возвращался с пустым лотком и полным карманом денег. Может, и в этот раз так же будет? Демоны ведь тоже покушать любят, разве нет? Говорят, конечно, что конфекты они потребляют не шоколадные, а из человечьего мяса, да ведь то враки наверняка! Про дэвкаци тоже такое рассказывали — а что на поверку оказалось?
Уж верно и демоны зря не обидят — сколько лет Нало им жертвы приносил, в храмы их ходил черные. А до него отец, а до него дед. За что демонам на Нало злиться? Это владыка Креол их прогневил — пусть вот с ним и разбираются.
Так что Нало без крайней нужды город не покинет. Он только в прошлом году прикупил новую квартеру — большую, светлую, целых две комнаты! Четвертый этаж дома шесть по сорок восьмой улице. Не самый лучший квартал — колдуны номерными улицами брезгуют, да и богатеи носы воротят. Но для Нало лучше и не придумаешь.
Тем более что сорок восьмая — это совсем не девятая и уж тем более не шестнадцатая. Вон, в мансарде самый настоящий ятроматематик живет — ученый человек, все науки превзошел. Только что плаща цветного нет, а знает, поди, не меньше иного колдуна. Ходит, правда, в рванье и за неимением бумаги пишет угольком на стенах, ну так что с того?
Ахая, любимая жена Нало, терпеливо пыталась накормить дочь завтраком. Малышка упорно сжимала губки и смотрела на гречневую кашу так, словно та была ее заклятым врагом. Нало тоже в детстве не любил гречку-размазню. Мать варила ее на воде и совсем без соли — соль в те годы очень уж подорожала. Но есть все равно приходилось — жили бедно, ничего другого не было.
А маленькая Лим просто капризничает. У Ахаи каша всегда вкусная, на молоке, с настоящим коровьим маслом. Но Лим всего пять годиков, прежние времена она не помнит, привыкла, что еды всегда много, вот и воротит нос.
— Ну давай, моя хорошая, покушай… — настойчиво повторяла Ахая. — Ложечку за маму… Ложечку за папу… Ложечку за Кту… ой… за Пречистую Деву…
Лим упрямо мотала головой, всей душой ненавидя кашу и не желая иметь с ней ничего общего. Она искренне не понимала, как родители, люди взрослые, могут быть настолько глупыми, чтобы не видеть, какая это МЕРЗОСТЬ!!!
Вот о чем вообще с ними после этого говорить?
К счастью, минуту спустя папа с мамой таки оставили дочь в покое и приникли к окнам. Лим сразу стало интересно, и она тоже бросилась смотреть (не забыв при этом опрокинуть кашу под стол). Однако ее постигло разочарование — за окном не было ничего интересного. Только много-много каких-то мелких крапинок, заполонивших небо…
— Мам, а это что?.. — дернула мать за подол Лим. — Мам, а мам… Что это, мам?.. Ма-ам…
Родители не отвечали. Вид у них был такой же, как летом, когда бабулю Гю зачем-то положили в большую коробку и куда-то унесли. Лим все еще скучала и иногда спрашивала, когда та вернется. Папа в таких случаях что-то мямлил, а мама начинала плакать.
А на улице понемногу становилось интересно. В небе появились преогромные птицы… или это морские угри? Лим очень любила жареного угря с редькой и огурцами. Но ведь угри плавают, а эти летают. Значит, не угри. А кто тогда? И почему они так сильно дымятся? Загорелись, что ли?
— Прямо загадка природы! — важно произнесла девочка.
Родители уже не смотрели в окно. Они метались по квартире, запихивая в баулы еду и одежду. Кажется, эти огромные летающие угри не на шутку их перепугали. А вроде не такие уж и страшные. Некрасивые только очень.
— Лим, собирайся! — в панике выкрикнула мама. — Мы уходим!
Астрамарий Целебор Краш восседал на хребтине одного из Курильщиков. Эти исполинские змеи-драконы летели извиваясь, колеблясь всем телом. Самый огромный, чья грива отливала бирюзой, нес на спине архидемона Гелала. В отличие от Шаб-Ниггурата, он, можно сказать, симпатизировал Астрамарию, так что пригласил его составить компанию.
В долине Седой Луны Гелал никак себя не проявил. Он лишь катался на Курильщике, с интересом разглядывая творящуюся внизу кутерьму. Как турист, пялящийся на туземцев… или, скорее, как натуралист, наблюдающий насекомых.
Гелал не испытывал к серым ненависти, как Шаб-Ниггурат. Они ему, можно сказать, нравились. И вообще, среди тех архидемонов, что встретил в Лэнге Астрамарий, Гелал наиболее похож на человека — с матово-белой кожей, копной красных волос и красными же глазами, удлиненными когтями и клыками, но в общем — почти человек. По слухам, его сестра Лилит еще более человекоподобна. И это несмотря на то, что их общий отец Акхкхару человека напоминает только общими очертаниями, а лицом весьма жуток.
Наверное, в маму пошли.
Впереди поднимались бесконечные ряды серых прямоугольников. Астрамарий смотрел на эту унылую картину и вспоминал другой Иххарий. Тот, которым правил когда-то. Прекрасный, удивительный город, в котором не было двух одинаковых зданий. Какой разительный контраст!
— Я заложил этот город — я же его и разрушу, — негромко произнес Король-Палач.
Строго говоря, Иххарий был заложен вовсе не Астрамарием, а его отцом, Ирарием Первым. Именно он, великий зодчий и реформатор, перенес столицу Дрема из патриархальных Кольден — ныне от них не осталось и развалин — в город, который повелел выстроить на берегу бурного залива. В те времена Иххарий был сказочно красив.
Но те времена давно миновали.
