— Что-то ломаное, — пожал он плечами и протянул руки, чтобы потрогать предмет. Ночное зрение действительно не позволяло рассмотреть его. — На ощупь вроде на жесть не похоже, скорее твердое дерево… ай!
— Что, и у тебя ухо? — хохотнул Шуршун Шебаршунович. — Да ну его совсем, давай сперва вытащим, разглядеть потом успеем.
Переплет послушался. Выбрал место, сосредоточился и удалил, как сказано, понемножечку всего, что препятствовало извлечению засора.
— Смелее, смелее, — подбодрил дядя. — Подлиннее щелочку-то делай, как меня тянуть собрался?
Переплет увеличил щель, кряхтя, проскользнул в нее и потянул за ноги дядю, крепко схватившего таинственный предмет, столь несчастливый для ушей. Без помощи Шуршуна Шебаршуновича он бы ни за что не проделал такого трюка, но опытный домовик честно помогал, подливая силы в творимые Переплетом чары.
Он висел под потолком в дальнем углу подвала. Вот из щели появилась правая нога дяди, за ней левая, вот и весь остальной дядя показался — лицо красное, рукой в загадочное нечто вцепился и тянет… А потом оба, дядя и племянник, вдруг рухнули с высоты; едва-едва Переплет задержал падение над самым полом и не позволил Шуршуну Шебаршуновичу расшибиться.
Глухо стукнуло чуть дальше, в самом углу.
Переплет помог родственнику подняться.
— Как ты, дядя?
— Цел, — ответил тот, морщась и разминая поясницу. — Заделывай щель, а я пойду посмотрю, что это мы такое вытащили.
Однако ничего особенного он в углу не увидел.
— Глянь-ка ты, Переплет Перегнутьевич. Не пойму — где оно?
Переплет, восстановив материальность части воздуховода, подошел и почесал затылок. Этот угол подвала, правду сказать, давно уже нуждался в хорошей уборке, но тут ведь как: пускай сперва Сударый сам решит, что ему нужно, что нет, тогда и за дело можно браться. Вот и залежался кое-какой хлам…
Однако хлам этот Переплет знал наперечет. Ничего постороннего там не лежало — и ничего, к слову, такого, обо что можно было расцарапать уши.
— Небывальщина, — развел руками Переплет.
Шуршун Шебаршунович нахмурился:
— Отродясь такого не видал. Однако что же мы стоим-то? Печка жарит, а воздуховод перекрыт!
Переплет, спохватившись, вернул на место кусок трубы, затянул муфту и открыл заслонку.
— Ну вот! — сказал Шуршун Шебаршунович. — Так или иначе, а дело мы сделали.
— Сейчас и внутрь тепло пропустим, — подхватил Переплет.
Домовые — отнюдь не любители выпивки, но в определенных случаях даже первейший среди них трезвенник поднимет рюмку.
— Тебе смородиновой или рябиновой? — спросил Переплет, проводив дядю в свой закуток и начаровывая на стол другую заготовку.
Тот, погладив растрепанную бороду, отчего она вновь легла ровно и даже надвое сама собой расчесалась, улыбнулся:
— А чего сам будешь.
— О, а я — как ты хотел… Ну пусть будет смородиновая.
— Для начала. А рябиновой закончим.
Выпили домовые, закусили. Расслабились.
— И что это за напасть такая на честный наш город? — с хитринкой в глазах сказал Шуршун Шебаршунович.
— Какая напасть, дядюшка?
— Да на уши-то наши. Случай был такой, слыхал я: возвращался как-то ночью, под утро уже, некий гоблин со службы. И, представь, подвергся нападению в подворотне! Но что странно — ни деньги нападавшего не интересовали, ни вообще что-либо материальное. Он укусил бедолагу за длинное ухо и скрылся прежде, чем тот успел его рассмотреть!
— Ай-ай-ай, — посочувствовал Переплет. — И что же, нашли злоумышленника?
— Разумеется, нет! В полиции даже не хотели этим делом заниматься. Велика важность: за ухо укусили. Только один, некто господин Заручкин (а я с домовым из его жилища знаком, так тот уважительно о жильце отзывается), сказал: «В нашем деле мелочей не бывает. Сегодня за ухо укусили, завтра глотку перегрызли». Занялся поисками. Но, как и ожидалось, ничего не сыскал и навряд ли сыщет. Однако история, заметь, хоть и престранная, да занятная, особенно если вспомнить про наши с тобой уши.
Переплет вежливо поулыбался, видя, что дядя старается его рассмешить, но, правду молвить, шутка не показалась ему особенно веселой.
— Кстати, — спохватился Шуршун Шебаршунович. — Глянь-ка хоть, я там не до кровянки расцарапал? Нет? Хорошо. Слушай, что спросить хотел, ты как про себя думаешь насчет профсоюза?
В последние годы профсоюзное движение в империи набирало силу, и губернские власти, поначалу обходившие вопрос стороной, будучи подстегнуты из столицы, принялись идею активно внедрять. Было предложено организоваться и домовым. Предложение льстило — вот не забыли же, на ком все стоит! — а с другой стороны, на кой он, профсоюз этот, нужен? Что с ним делать? Споры в среде домовиков шли уже второй год.
Дядя с племянником тоже внесли лепту в обсуждение. Была уже половина четвертого утра, когда Шуршун Шебаршунович, опрокинув рюмочку рябиновой на посошок, стал одеваться.
— Отыщешь ту штуковину злую — не забудь потом рассказать, что это было, — попросил он.
Оставшись один, Переплет еще раз осмотрел дальний угол, потом на всякий случай по всему подвалу прошелся, но так и не обнаружил ничего, что могло вызвать засор в воздуховоде. И так на душе отчего-то неспокойно, а тут еще эта загадка привязалась — и ведь не выкинешь из головы! На что же это было похоже? Да вроде как ни на что…
От бесплодных попыток вспомнить, как эта штука выглядела, разболелась голова. Переплет решил сразу, не дожидаясь обычного времени, совершить обход дома, а потом взять в библиотеке Сударого что-нибудь старинное, благочинное и почитать, устроившись в ушанке. И обязательно чаю с ноготками и душицей выпить. А лежать — непременно прижав пятки к печи.
Никакого видимого беспорядка в доме не наблюдалось, но гнетущее чувство не оставляло Переплета. Что-то было не так. Он поймал себя на том, что напряженно вслушивается в ночные звуки, точно ожидая услышать какое-то движение — хотя кому двигаться? Непеняй Зазеркальевич спит, а кроме него во всем доме один только Переплет…
Или не один?
То ли от усталости, то ли от самовнушения, но случилась вдруг с почтенным домовиком странная вещь: когда проходил он по гостиной на втором этаже, показалось ему, будто что-то шевельнулось на нижних полках книжного шкафа. Напрягшись, Переплет приблизился — ничего. Вот только одна книга не стояла на месте, а лежала, раскрытая.
Непорядок. Переплет снял книгу, посмотрел название — «Сравнительное домостроение». Любопытно, он такой книги не читал никогда, даже не знал, что она есть у Сударого. Впрочем, порядочному домовому читать особенно некогда. Но сегодня — другое дело…
Книга вдруг вывернулась из руки — и тут же что-то со звуком, похожим на шелест бумажных листов, рухнуло сверху и стукнуло Переплета по голове, а потом… он ощутил боль в левом, до сих пор не тронутом неизвестной силой ухе! Словно кто-то вцепился в самую мочку острыми зубами — по счастью, лишь на миг, а то бы Переплет закричал. Он вслепую махнул кулаками, испуганно осмотрелся…
