А на меня вдруг обиделась кухарка: объявила, будто я ущипнул ее за ухо, спрятавшись за занавеской. Я разгорячился, споря, даже заставил ее встать на то самое место и показал, что не только не мог ущипнуть ее сквозь занавеску, но даже спрятаться за ней был не в состоянии. Но она не поверила и все равно уволилась. Думаю, чувствовала, что в доме непорядок.
Потом я поругался со своим домовым. Он ничего толком не сказал, но был зол на меня и ночью укусил. Естественно, за ухо.
На следующий день я собирался поговорить с ним, но не успел. Порезал еще одного клиента, довольно серьезно. Он ушел, а через некоторое время вернулся с приставом и стал требовать возмещения. Пристав не желал меня слушать — а впрочем, не помню, что я говорил, вернее всего нес околесицу, которую и впрямь слушать было нечего. Зачем-то же я взял часы и стал ему их показывать, будто точное время могло свидетельствовать в мою пользу. Он оттолкнул мою руку, и вдруг я увидел, что держу вовсе не часы, а бритву. Свою, старую, только почему-то твердо знал, что это обман, и на самом деле в пальцы мне прыгнула моя несчастливая покупка. И я полоснул пристава по уху. Наверное, этого потребовал демон.
Вот тогда я и сбежал. Оттолкнул пристава, выскочил на улицу, помчался куда глаза глядят и вскоре очутился подле той лавки. Лавка оказалась закрыта. Тут я заметил, что на меня оглядываются, сообразил закрыть бритву и снять забрызганный кровью фартук. Правда, народ все равно таращил глаза, это было неприятно, и я поспешил уйти. Даже поймал извозчика, но он меня ссадил, и довольно грубо, когда я ущипнул его за ухо. Сейчас мне стыдно об этом вспоминать, но в ту минуту я никак не мог удержаться: такой он был лопоухий, просто руки чесались…
В ближайшей подворотне я снова выбросил проклятую бритву и отправился пешком на железнодорожный вокзал. Нужно было уехать подальше. Раз в демона никто не хочет верить: ни кухарка, ни пристав, ни даже тот лопоухий извозчик — значит, нужно немедленно уезжать, а Дремск пускай сам управляется с демоном как хочет.
Уже стоя у окошка кассы, я обнаружил, что выбросил не бритву, а кошелек. Подспудно я ожидал чего-то подобного, и все же открытие меня чрезвычайно расстроило. Попытка расплатиться бритвой к успеху не привела. Правда, кассир согласился с тем, что бритва хороша и вполне могла бы покрыть стоимость билета, так что, думаю, я сумел бы его уговорить, но тут мне пришло в голову, что отправляться в дорогу без денег все же немыслимо. Как видите, даже после всего пережитого я не вполне еще утратил способность рассуждать здраво.
Я вернулся в подворотню, где произошла моя неудачная попытка избавиться от бритвы. Кошелька на земле уже не было — его подобрал какой-то тип в кепке, очень невысокого роста, наверное, из тех существ, что сродни домовым и часто устраиваются работать дворниками. Да, думаю, это и был дворник: у него был с собой черенок от метлы.
Он, видимо, исповедовал принцип «найденное принадлежит нашедшему» и сделал вид, что не понимает меня, когда я заговорил о кошельке. Тут меня осенило: а не попробовать ли обменять бритву на кошелек? То есть попросту продать. Ведь ко мне она попала не как-нибудь, а именно при покупке, так, может, только таким путем от нее и можно избавиться? Тем более теперь ее уже не с чем было спутать, ведь в карманах у меня ничего больше не было, кроме разве платка, а продать платок вместо бритвы довольно трудно, если, конечно, у вас нет качеств прирожденного торгаша.
Все-таки я на всякий случай вынул и платок, и бритву. Мне-то демон еще мог отвести глаза, так пусть покупатель и сам видит, что выбирает. Однако он, кажется, заподозрил что-то неладное и просто вернул мне кошелек, а сам убежал.
Неловко вспоминать… Он, видимо, успел положить в него и свои деньги, так что их оказалось больше, чем должно было быть. Но искать дворника и возвращать разницу показалось мне нецелесообразным, ведь нужно было как можно скорее уезжать.
Я снова отправился на вокзал и купил-таки билет, назвав первую пришедшую на ум станцию. Однако сошел задолго до нее, сообразив, каких бед может натворить демон в поезде, где столько пассажиров. Я подумал об этом, когда проводник, зайдя в мое купе, споткнулся и сильно оцарапал ухо о крючок. Демон уже не нуждался во мне, но, по-видимому, был еще ко мне привязан из-за того, что никак не удавалось избавиться от проклятой бритвы. Конечно, впоследствии мне доводилось пользоваться различным транспортом, но тогда, оставив поезд на подвернувшемся полустанке, я пошел пешком и шагал по ухабистой дороге всю ночь.
— Таково было начало моих странствий…
— А все их пересказывать не имеет смысла, — перебил призрака Сватов. — Теперь понимаете, Непеняй Зазеркальевич, что с такими показаниями в суде ему делать особенно нечего? Между прочим, он еще три раза пытался продать бритву, благодаря чему его, впрочем, и удалось выследить господину Копеечкину, потому что в остальное время наш беглец был чрезвычайно осторожен и искусно маскировался.
— Я пытался изменить свою внешность, чтобы демон меня не нашел! — горячо возразил Свинтудоев.
— Да, история скверная, — проговорил Сударый, пристально глядя ему в глаза. — Скажите, Барберий Флиттович, а как вам удалось избавиться от этого демона?
— Это история еще более скверная, господин оптограф, — вздохнул фантом. — От меня потребовалось все мое мужество и, не побоюсь сказать, самопожертвование.
Он откинул свои длинные призрачные волосы — надо полагать, за все время бегства он ни разу не стригся, так что отрастил солидную гриву, — и стало видно, что у него нет левого уха.
— Вы хотите сказать, что сделали это сами?
— Натурально. Впрочем, если вы думаете, будто это самое скверное, то глубоко ошибаетесь. Дело в том, что я обрел свободу, подвергнув опасности другого разумного. Между прочим, вашего коллегу. Это было так. После очередной попытки продать бритву у меня оказалась на руках неплохая сумма денег. Кстати, если бы не бегство, ее как раз хватило бы, чтобы достичь предела моей полузабытой уже мечты. Не помню, в каком городе это было… ах, позвольте, да в Спросонске же! — вы ведь оттуда? Ну да, конечно, в Спросонске. Я купил себе приличный костюм и отправился обедать в какое-то кафе, кажется, оно называлось «Обливион». Заказал себе бифштекс, для разнообразия попросил газету и стал читать, хотя прежде никогда не читал за трапезой. Оказалось, напрасно — привычка небесполезная. Мне на глаза попалась заметка о старинных суевериях. И тут что-то толкнулось в голове. Я сообразил, что мой демон неуловим, потому что очень стар — за многие века он не только научился избегать внимания священников, но и обманывать ученых магов. Но что, если против него окажется действенным какой-нибудь старинный, давно отринутый наукой способ? Мне вспомнились школьные уроки по истории магии, и я понял, что нужно делать. Следовало не просто изменить свой облик, но создать образ, на который демон бы перескочил. Не доев бифштекс, я выскочил на улицу, остановил случайного прохожего и спросил, можно ли найти в городе хорошего оптографа. «А как же! — воскликнул тот. — Вам нужно на Оранжерейную, там находится известное ателье Кривьена де Косье, спиритографа старой закалки. Его весь город знает». Я выслушал указания насчет дороги и вскоре отыскал ателье. Оно выглядело богатым и преуспевающим. Витрины пестрели образцами снимков, они же были и на щитах, которые стояли на тротуаре. Ну да вы, наверное, видели этот салон, раз уж сами из Спросонска?
