На это подруга вопросительно приподняла брови.
— Нас сразу после мероприятия перебросят к учебным корпусам.
— Странно…
* * *
Утром, когда прозвенел будильник, голова у меня раскалывалась. С чего бы? Вроде вчера выпили совсем немного.
А за завтраком ко всем прочим ощущениям добавилась уверенность, что день сегодня будет непростым. Надо ли говорить, что в таком настроении идти за вещами совсем не хотелось. А надо.
К своему старому месту жительства я подходила с мыслью: "Есть ли кто внутри?" И как только, считав мой отпечаток пальца, дверь открылась, поняла, что есть. На кухне слышался разговор на повышенных тонах. Но удивил меня не тот факт, что папа приехал, а то, что он кричит. Я такое, вообще, только три раза в жизни слышала.
Войдя в квартиру, сразу направилась в свою комнату и начала складывать личные вещи, книги, одежду, которая вряд ли мне пригодиться. Это на гражданском отделении студенты одеваются как хотят, а у меня теперь будет форма синего цвета. Жаль, оттенок мне не подходит.
Когда уже практически всё было собрано и упаковано, ко мне зашел отец ― один из немногих людей, чье мнение для меня действительно важно. Он самый замечательный! Когда он со мной говорит, его зеленые глаза всегда наполнены добротой и мудростью. Папа, кстати, как и моя мать, чистокровный землянин среднего роста, худощавого телосложения, с открытым лицом и рыжими, чуть волнистыми волосами, слегка тронутыми сединой. К медицинским возможностям нашего времени отец прибегает редко, считая, что наука ― это необходимость, а не повседневность.
— Привет, котенок. Уезжаешь?
Я поднялась и обняла отца. Всю жизнь он был для меня самым надежным и понимающим человеком.
Оторвавшись от родителя, я начала закрывать коробки.
— Значит, уезжаешь. Может, поговорим?
— Конечно. Ты, наверное, хочешь знать: поступила ли я в Звездную Академию?
— Естественно. Ты же знаешь, сам мечтал там учиться, только на военном отделении, но не хватило физической подготовки.
— А у меня хватило. Вот студенческая карточка, — и, достав из кармана, протянула папе документ.
Он, рассмотрев его, вскинул глаза и с тревогой спросил:
— Ты уверена в своем выборе?
— Нет. Но ты ведь знаешь, как говорит дедушка, что всё, что ни делается…
— …всё к лучшему.
— Поэтому выбор сделан, и теперь нужно идти дальше, а не метаться в сомнениях.
— Умная девочка.
— А то! Ты придешь на банкет?
— А надо ли? Тебя же потом сразу увезут. Лучше простимся здесь.
После этих слов на меня накатило облегчение. Конечно, я любила отца и была бы рада видеть его на столь важном мероприятии, но тогда я бы не смогла отвлечься от наших конфликтов с мамой.
— Ты сильно на нее обижаешься? ― родитель, как всегда, знал, о чем я думаю.
— Да. Ее поступок… Слов не нахожу. Не будь она моей матерью, я бы такого не простила. Да и сейчас обида не сразу пройдет.
— А она еще не знает, что ты поступила!
— Пусть скажет спасибо себе, это ее действия спровоцировали такое решение.
— Нет. Они послужили толчком, но ты всё равно бы не отказалась от своего любимого космоса.
— Может, ты и прав…
Закончив с комнатой, я села и огляделась, чтобы убедиться, что ничего напоминающего о себе не оставила.
— Она на кухне?
— Да. Пьет чай с ромашкой.
— Сам скажешь?
— Конечно. И побуду пока тут. Ей будет трудно это принять.
— Не сомневаюсь.
Потом я стала обходить комнаты, одну за другой, стирая следы своего проживания в них. В самую последнюю очередь зашла на кухню и взяла свои любимые кружку и чайную ложку.
— Я так понимаю, ты съезжаешь? — ровным голосом спросила мама, не смотря в мою сторону.
— Да. Так будет лучше.
— Кому?
— Думаю, в первую очередь ― тебе. Ты ведь теперь будешь очень занята, контролируя этот рейд по медицинским учреждениям Земли.
Тут она посмотрела на меня, и мы на несколько мгновений встретились взглядами. А потом я развернулась, взяла вещи и, попрощавшись с отцом, ушла.
* * *
Но самое трудное оказалось впереди. После того как я пришла от родителей и мы с Женькой перетерли всё произошедшее, мне пришлось разбирать вещи, в коих было очень много хлама, который был не нужен, но не доходили руки выбросить.
Были вещи, которые я оставила как память о детстве, юношестве или о значительных событиях в своей жизни. Любимые книги, которые приобрела в бумажном варианте, тоже отложены в сторону.
Потом настала очередь одежды. Прекрасно понимая, куда я лечу учиться, мною были отобраны только самые практичные вещи и нижнее белье. И то для увольнительных. В остальное время придется носить форму.
Книги, дорогие моему сердцу личные вещи, а также всякие статуэточки и другие сувениры были сложены в коробку до лучших времен. Они останутся у Женьки, пока я не окажусь на новом месте жительства и не определюсь с правилами и окружением, ― а то мало ли что.
А вот одежда, вещи личной гигиены и всё, что я считала для себя необходимым, тут же полетело в сумку, и не в одну. Оказывается, у меня очень много вещей, без которых нельзя прожить.
Еще очень много времени было потрачено на закачивание самой разнообразной информации на коммуникатор. От практически всей известной мне литературы по медицине до другой литературы и программ, которые хоть как-то могут мне пригодиться. Уже вечером, поняв, что я слила чуть ли не половину космической сети, мною было принято решение добавить еще и художественные книги. Не то что бы я рассчитывала, что у меня будет время ее читать, но на всякий случай. Еду ведь не на три дня в гости, а на десять лет, и неизвестно, как у них там с правилами и сетью.
Но моя неосведомленность продлилась недолго, по крайней мере, в отношении правил.
Когда мы с побратимой пили на кухне чай перед сном, мне пришло сообщение, содержащее в себе четыре файла. В них были правила Звездной Академии, которым подчинялись все студенты без исключения, ее карта, права и обязанности военного и Военный устав. Открыв последний, я поняла, как попала!
* * *
Главный зал был еще больше вестибюля, и здесь находилось около девяти тысяч человек. Было людно, шумно и душно. Осмотревшись вокруг, я пришла к выводу, что приходить надо было раньше, так как все уголки и места около стен были заняты.
Походив по залу еще минут пять, я услышала шепоток и движение.
Церемония начинается.
И точно, пробившись ближе к возвышению, на котором стояли кресла и кафедра, я увидела выходящих гуманоидов в черной форме. Странно, но от гражданских было всего два человека.
