В кабинет вошел Макс. Он присел к столу и начал выгружать из
объемистой сумки новые бутылки и банки. Саша отложил гитару, плеснул в стакан
водки, протянул его охраннику.
– Макс, выпьешь?
– Саш, ты же знаешь – я не пью.
– Вот, Витек, какая у меня охрана! – с пьяной хвастливостью
воскликнул Белов. – Не пьют, не курят, понял?! Ну, Макс, что нового?..
– Пацаны отзвонились – с банкиром все в поряде, – деловито
доложил Макс. – Еще Виктор Петрович три раза звонил… Что хоть ему сказать,
Саш?..
Белов поморщился:
– Ой, ну нет меня, на Луну улетел. Все, у меня День
пограничника! – он чокнулся с Никитиным и выпил.
– Саш, День пограничника – летом… – возразил охранник.
Саша помотал головой, усваивая выпитое, и с уморительной
беспомощностью развел руками:
– Ну что ж поделать?! Вот такое хреновое лето, Макс!..
– Да, еще этот паренек, режиссер с Мосфильма, звонил, –
вспомнил Макс.
– Что надо?
– Деньги на кино просил, что ж еще?
– Дадим, какие проблемы? – кивнул Саша. – Творцам надо
помогать… Все?..
– Угу… Ладно, я в машине. – Макс поднялся, окинул взглядом
прокуренное помещение. – Окошко открыть?
– Не, мы и так задохнемся, – ухмыльнулся Белов.
Макс вышел. Саша задумчиво посмотрел ему вслед. Помолчал, о
чем-то невесело размышляя, потом повернулся к осоловевшему Никитину.
– Лейтенант, а ты Валеру Филатова помнишь? – вдруг спросил
он. – Да должен помнить!.. Ну?! Боксер, актер, каскадер… Он еще в кино много
снимался?!..
– Н-н-нет… – медленно покачал головой Никитин. – А что?
– Да так… – неопределенно пожал плечами Саша. – Понимаешь,
ведь все могло быть иначе, лейтенант!.. Мог быть и большой ринг, и вулканы, а
стало… Стало так, как стало. Обидно…
– Да уж, не вернешь… – грустно пробормотал милиционер.
Белов снова взял гитару и тихо, очень тихо, запел:
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охваченнынный,
Я…
Вдруг голос его дрогнул беспомощно, сорвался, и он умолк,
низко опустив голову.
– Сань, ведь полжизни уже прошло… Полжизни… – чуть слышно
промолвил Никитин.
– Извини, брат… Я… – Саша шмыгнул носом и протянул лейтенанту
руку, в его голосе звенели слезы. – Получается, что из-за меня вся жизнь у тебя
наперекосяк пошла. Ты меня прости, брат, прости…
– Да я не в обиде, Сань… – Никитин ответил ему крепким
рукопожатием. – Нормальная жизнь, что ты…
– Все! Вот в любой момент!.. – с хмельной пылкостью обещал
Белов. – Я оставлю тебе свой мобильник – звони… В любой момент! Все сделаю!
Приеду – любому башку оторвем на хрен!.. Ты мне веришь?..
Никитин кивнул и вдруг улыбнулся с загадочной хитрецой:
– Сань, а у меня для тебя сюрприз есть…
– Да ты что? Давай!..
Милиционер встал и, слегка пошатываясь, вышел в смежную
комнатушку. Через минуту он вернулся с какой-то мятой бумагой. Торжествующе
улыбаясь, Никитин, развернул ее перед Беловым.
– Узнаешь, а?
Саша пригляделся и ахнул – это была листовка из серии «Их
разыскивает милиция» с его портретом. Та самая – из восемьдесят девятого года.
– Е-мое!.. – протянул он, расплывшись в улыбке. – Ну и
рожа!.. Бли-и-ин… Вить, подари мне ее…
– Не-е-е… – ухмыляясь, покачал головой чрезвычайно довольный
произведенным эффектом Никитин. – Не могу, это ж память!
– Ну дай на время, я ксеру сниму и верну.
– Да у меня есть ксерокс… – лейтенант вернулся в смежную
комнату. – Сейчас…
– Побольше сделай, – Саша пошел за ним следом. – Штук пять…
Или шесть…
Он вошел в комнатушку, где стоял ксерокс, и замер как
вкопанный. Прямо напротив входа висел предвыборный плакат. На фоне строящегося
дома был запечатлен мужчина в белой строительной каске. Его улыбающееся лицо
как две капли воды было похоже на фас сгинувшего в Чечне опера Володи. В
довершение всего, словно специально, чтобы рассеять все сомнения Белова,
поверху плаката было крупно напечатано:
«Он воевал. Теперь он строит. Голосуйте за КАВЕРИНА!»
– Тебе сколько экземпляров?.. – Никитин повернулся к Саше и
увидел его застывшее лицо. – Что с тобой?
– Первый раз в жизни призрак вижу, – совершенно ошеломленно
пробормотал тот.
Проследив за его взглядом, лейтенант повернулся к плакату.
– Ты что, знаешь его? – спросил он.
– Трудно сказать… – Белов стремительно трезвел. – А куда
голосование?
– Да в Думу довыборы, по нашему округу. А что? Достойный
мужик, с биографией, – пожал плечами Никитин. – Тоже в органах служил, потом
Чечня, ранение, плен, госпиталь… Так тебе сколько экземпляров-то делать?
Не сводя глаз с плаката, Белый медленно покачал головой.
– Ни одного.
Глава 15
Закончив бриться, Владимир Евгеньевич Каверин обильно смочил
лицо одеколоном и с наслаждением похлопал себя своей единственной – левой
ладонью по щекам. Просторная ванная наполнилась терпким ароматом «.Хьюго Босс».
Каверин улыбнулся и подмигнул своему отражению.
Да, не зря он столько лет гнил в горах Чечни. Не зря якшался
со всяким бандитским отребьем. Не зря стоял на карачках во время намазов и
бормотал чужие молитвы. Все было не зря. Не будь всего этого – не всплыл бы он
из небытия в Москве солидным бизнесменом.
Не было бы этой шикарной квартиры, не было бы немецкого
протеза, не было бы крепких связей и внушительного банковского счета. И
всемогущая Контора не сделала бы на него ставку и не двинула бы его в депутаты.
