– Мы же с тобой как ниточка с иголочкой, Саша. Очень тебя
прошу – остынь. Скажешь «да» – все сделаем! Поможем, прессу подправим,
подскажем им, как акценты расставить – все решим. Не губи только себя сам,
слышишь, Саша?
Саша с меланхолическим видом взял с тарелки маслину и
отправил ее в рот. Вяло подвигав челюстями, он пожаловался:
– Аппетит ни к черту. Нервы…
– Ну да, ну да… – поддакнул Зорин, не сводя с него холодных,
настороженных глаз. Он ждал ответа, от которого для него лично зависело очень и
очень многое.
Саша молчал. Он протянул руку за графинчиком с водкой,
небрежно плеснул в рюмку перед собой. И вдруг встал, с грохотом отодвинув стул.
– Я понял, – мрачно произнес Белов. – Давай в воздухе
подвесим пока, а там видно будет.
Он задумчиво повертел в руках рюмку и внезапно порывистым,
резким движением поставил ее прямо перед Зориным. От толчка водка выплеснулась,
облив Виктору Петровичу руку. Тот вздрогнул, потянулся за салфеткой, а Белов
тем временем уже шагал к выходу.
Через секунду сердито хлопнула дверь, Зорин остался один.
– Сволочь… – злобно прошипел он себе под нос, вытирая
накрахмаленной салфеткой мокрую руку. – Бандюга – он и есть бандюга.
Раздраженно отшвырнув салфетку, он подошел к окну. Сквозь щели жалюзи Зорин
хмуро наблюдал, как Белов, свесив голову, шагал к машине. Виктор Петрович
обдумывал уже практически готовое решение, в последний раз взвешивая все его
«за» и «против». Наконец он повернулся к двери и громко позвал:
– Сергей!
В кабинет тут же вошел плечистый молодой человек с
невозмутимым лицом, неуловимо похожий на Шмидта.
– Надоел он мне. Пора с ним… – Зорин изобразил в воздухе
крест. – Ты займись этим, ладно?..
– Сделаем, Виктор Петрович, – сдержанно кивнул Сергей.
Глава 42
Шмидта начали вести еще с больницы и о том, что он забил
днем стрелку с какими-то важными людьми, люди Введенского знали заранее. Когда
порученец Белова приехал к «Олимпийскому», там уже стояла неприметная «девятка»
с двумя оперативниками. В ожидании дела один вертел в руках видеокамеру,
второй, постарше, неопрятно чавкая, ел апельсин.
В назначенный час Шмидт вылез из своей машины и неторопливо
огляделся. Тотчас из стоящего чуть поодаль джипа вышли трое мужчин, подошли к
нему и обменялись рукопожатиями.
Оперативники мгновенно подобрались. Тот, что был постарше,
торопливо вытер заляпанные соком пальцы о лацканы куртки и схватил бинокль.
Второй поднял к глазам камеру.
– Ого, да это же Митя-Большой, – удивленно присвистнул
старший. – Смотри-ка, тузы подключились. Давай камеру включай, быстро…
– Стойка мешает! – сердито буркнул напарник.
– Так пересядь! По губам читать умеешь?
– Плохо.
– А что ты хорошо-то умеешь? – фыркнул старший. – Вот
увидишь – Леонидыч тебя попрет из Конторы.
– Напугал. Тебя самого скоро в участковые переведут.
– Ладно, не трынди. Докладывай, о чем разговор… Твою мать,
Митя-Большой объявился, вот счастье-то…
– Короче, Шмидт говорит… есть ли что на Макса… А этот…
лысый…
– Какой лысый? Там все лысые!
– Ну который слева! Он говорит… братва про него ничего не
знает. Шмидт говорит… Тьфу, елки! – оперативник сплюнул от досады, опустил
камеру и с недоумением взглянул на индикаторы. – Не тянет!
– Блин! Ты аккумуляторы когда заряжал, урод?! – рявкнул
старший.
– Кончай орать, я-то здесь при чем?!.. Гляди!
Все четверо братков направились к серебристому джипу и
полезли в машину.
– Э, а куда это они? – насторожился старший.
– А ты гавкай больше, я пропустил, – огрызнулся напарник.
Серебристый джип тронулся с места. Сидевший за рулем старший
повернул ключ зажигания. Движок «девятки» надсадно и жалобно заныл, но не
завелся. Водитель тут же повторил попытку – без результата.
– Бесполезняк – стартер дохлый, – не без злорадства заметил
напарник.
Джип вырулил на проспект и резво покатил в сторону
Сущевского Вала. Старший оперативник в ярости шваркнул кулаком по рулю:
– Твою мать!.. – упавшим голосом простонал он. – Вот это
влипли…
В офисе Саша занялся документацией. Он еще ничего не решил,
но что-то ему подсказывало – так или иначе, но порядок навести необходимо.
Он разбирал бумаги, уничтожал лишние, прикидывал, какие
операции Фонда надо свернуть немедленно, какие средства надо перевести на
секретные счета прямо завтра. Белов не отдавал себе отчета, но фактически он
готовил почву для того, чтобы в один день можно было закрыть большинство из
проектов Фонда.
Постучав, в кабинет вошел Шмидт. В руках у него была пачка
свежих газет. Вместе с ним в кабинет заглянула секретарша.
– Ты не занят? – спросил Шмидт.
– Занят. Заходи… – кивнул ему Белов и взглянул на новую
секретаршу, подменившую убитую горем Люду. – Вера, что?
– Александр Николаевич, там журналисты… – виновато развела
руками она.
– Я же сказал – никаких интервью, – перебил ее Саша. – Иди.
Секретарша послушно закрыла за собой дверь. Саша
выжидательно посмотрел на Шмидта. С газетами подмышкой тот подошел к столу.
– У газетчиков башни посрывало, – перебирая газеты, Шмидт
принялся зачитывать заголовки. – «Демократия в опасности»… «Ночь длинных
ножей»… «Война кандидатов»…
– По делу есть что-нибудь? – сухо спросил Белов.
– Вроде нет, – покачал бритой головой Шмидт.
– Оставь, я посмотрю потом, – Саша передвинул кипу газет на
край стола и нетерпеливо спросил: – Что по Максу?
– Короче, кроме наших, считай, полгорода шустрит. Пока ни
слуху ни духу. Люди считают, его тоже исполнили.
– Работай, – хмуро взглянул на него Белов. – Я видел его
машину. Кто-то же в ней был, верно?
Поколебавшись, Шмидт сел напротив Саши и в явном затруднении
почесал затылок.
