– Иди же ко мне, дурачок.
Я замешкал, подумал, что веду себя довольно-таки странно и нужно реабилитироваться – посмотрел в ее глаза и уверенно подошел.
* * *
– О чем ты сейчас думаешь? – шепотом спросила Юн Вен, плотнее прижимаясь ко мне.
– О вчерашнем мероприятии, – честно признался я.
– Тебе еще со Станиславом Валентиновичем разговор предстоит…
– Да это-то ладно, – перебил ее я и непроизвольно поморщился, представляя, о чем будет наш с ним разговор. – Я друга вчера своего там встретил.
– Значит, у твоего друга все идет хорошо. – Я вопросительно посмотрел на нее, поэтому она продолжила: – Дурачок, у нас очень серьезная организация, и абы кого мы приглашать не будем.
– Что-то он мне ничего такого про себя не рассказывал…
– А ты много кому про себя рассказываешь?
– Нечего мне рассказывать, – буркнул я.
– Вот и правильно. – Она прильнула ко мне и поцеловала. Я же в этот момент думал, как же пахнет у меня изо рта.
* * *
Юн Вен приняла душ и стояла передо мной, вытираясь полотенцем. Я лежал и пытался разобраться с бардаком в своей голове.
– Знаешь, а во мне течет королевская кровь, – сказала она, отбросив полотенце.
– Вот как?
Она подошла к столу, взяла свои серьги:
– Мой пра-пра-пра-прадед был великим императором. Помоги мне…
– Императором Цы? – наугад сказал я, вспоминая книгу, которую читал Егор.
– Откуда ты знаешь? Да что ты делаешь, дурачок, мне же больно!
– Извини. Да я так, наугад ляпнул. А что, правда?
– Правда-правда, – буркнула она, делая вид, что надулась.
Я обнял ее и поцеловал:
– Расскажи мне о нем.
– Поверь мне – это займет много времени. Мой предок – личность мифическая, некоторые утверждают, что его и не было никогда, что все это просто легенда. Некоторые, наоборот, поклоняются ему, верят, что он один из создателей мироздания.
– Так ты почти богиня? – Я улыбнулся.
– Почему почти? Ну, все, пусти – мне идти надо.
Она освободилась из моих объятий и стала надевать платье.
Я вдруг в ужасе подумал, что абсолютно не знаю, что мне делать дальше, – вот сейчас она уйдет, а мне что – проводить ее? Надо ли ей позвонить вечером? А может, ее теперь по выходным в кино надо водить?
Тем временем она полностью оделась.
– Хотела уточнить про нас с тобой – надеюсь, ты понимаешь, что никакого продолжения не будет?
– Вот как? – Я почувствовал очень странную смесь ощущений – облегчение и обиду одновременно.
– Считай, что это была игра, – я просто хотела тебя попробовать.
– Распробовать хоть успела?
Она улыбнулась, накинула пальто и сумочку на плечо:
– Провожать меня не надо, пока.
– Давай хоть такси тебе вызову?
– Я девочка уже большая и вполне самостоятельная! Пока-пока! – Она мило помахала мне ручкой и хотела артистично уйти, но дверь ей не поддалась.
– Самостоятельная, говоришь?
Я демонстративно снял ключ с крючка и открыл ей дверь – даже в поганом вчерашнем состоянии я знал, чем мы займемся, и запер дверь: очень не хотелось, чтобы нам помешали. Она чмокнула меня в щеку и, ничего больше не сказав, ушла.
С минуту я простоял, прислонившись к стене и таращась на входную дверь, затем подошел к холодильнику и достал банку пива.
«Тряпка, пьяница, ничем не интересующийся кусок дерьма», – говорит Станислав Валентинович. Что-то мне определенно надо менять в жизни. Но для начала я просто приму душ.
Более-менее приведя себя в порядок, я набрал номер Егора – трубку никто не поднимал. Я посмотрел в окно, за которым шел дождь вперемешку с мокрым снегом, – на стене соседнего дома какой-то шпаненок краской дописывал: «ХВАТИТ ОБРАМЛЯТЬ СВОБОДУ! З. Е.». Надо было бы выйти и набить ему рожу за вандализм, но похмельное состояние располагало к покою, да и не буйный я вовсе. Зато настенная надпись напомнила мне об одном человеке, и я вновь набрал номер:
– Ну? – очень сухо поприветствовал меня Станислав Валентинович.
– Я вчера переборщил немного. Ты, это, извини…
– Все?
– Все.
Разговор на этом прервался.
* * *
(Книга Империи)
«И повстречалась на пути странников неведомая армия. И спустился тогда с коня своего Император Цы. И подошел он, не зная страха; и взглянул он в лица врагов своих, словно лица воинов и морды коней их слились в одно целое, пылающее враждой лицо. Не дрогнул даже мускул на лице Императора. И обратился он тогда к неведомой армии:
– Куда держит путь доблестное войско?
И отделился один всадник из общего строя. То был Генерал этой армии.
Отвечал он так Императору:
– Домой возвращается наша армия с победой. Но лишились мы своего Императора. Не бой, но чума забрала его. Устали воины, полторы тысячи лун длилось наше сражение. Уж и забыли мы лица жен и детей своих. Уступи нам дорогу, странник.
Покачал лишь головой Император Цы.
– Не могу уступить я вам дорогу, доблестные воины, ибо рано вам еще возвращаться домой. Ибо не истек срок службы вашей. Ибо нужны вы своему Императору, а истинный Император нужен вам. Ведь каждый должен занимать свое место в мире – не будет без этого гармонии. Ваш удел – служить мне, а мой – повелевать вами. И дарую я вам за это вечную жизнь – будете вы возрождаться снова и снова! Одержали вы одну победу, но предстоит вам еще больше сражений, чем было ночей в бою вашем. Забудьте жен и детей своих, доблестные воины, ибо не суждено вам увидать их более – нет их, как и нет вас вне сражения. Только в бою вы сможете жить. Только так проявляться – воюя за своего Императора. Отныне и до конца дней вы часть механизма, где занимаете верное место, а Император Цы стоит во главе вашего мира.
И пали ниц доблестные воины.
И отныне стала неведомая армия ведомой…»
22.11
Воскресение
Струя воды поднимала со дна раковины и забирала с собой в недра водопровода черную жижу, которую я вновь изрыгнул из своего желудка…
Чувствовал себя хуже некуда: руки лихорадочно тряслись, глаза болели, меня мутило и знобило. И дело здесь не в выпитом алкоголе: за весь вчерашний день я выпил-то всего пару банок. После той ночи с Юн Вен меня преследует странное недомогание. Может, подцепил что-то от нее? Меня вновь стошнило в раковину.
