У меня перед глазами проносится ее образ – такой, какой она запомнилась мне тем летом: пестрое летнее платьице, распущенные волосы, она звонко смеется… Да черт побери! Было ли у нее вообще это пестрое летнее платьице?
– Ты все еще меня не простил?
– А разве такое прощается?
Зачем я сорвался? Она опустила голову, должно быть, сейчас уйдет…
К нам незаметно подошла официантка и положила на стол меню – я взглянул на Олю.
– Мне только чай, зеленый, – сказала она.
– Мне тогда стакан апельсинового сока.
Официантка кивнула и ушла выполнять заказ – над столиком повисло неловкое молчание. И зачем нам эта пытка?..
* * *
Два года душа в душу…
А потом… А что потом?!
Я тогда был полон планов совместной жизни – был молодым и глупым романтиком. Я изо всех сил старался найти подходящую работу, чтобы содержать ее и себя, – жили мы вместе, а ее прежний дом был также далеко, как и мой. Она училась, а вечерами где-то подрабатывала. Иногда у нее было больше денег, чем у меня, но я не обращал на это внимания…
А потом… А что было потом?!
Потом какой-то из моих знакомых заехал ко мне, когда дома не было Оли, и рассказал, что на мальчишник (кто-то там у него женился) они вызвали «девочек». «Ну а я-то здесь при чем?» – спрашивал я у него, потому что говорил он сбивчиво, при этом сильно волнуясь. «Одной из блядей была твоя Ольга. Но мы, конечно, сразу же отказались». – Он тогда еще что-то хотел сказать, но договорить я ему не дал, разбил ему рожу и выбросил из квартиры. «Моя Оля? Что за тупые шутки!» Но после бессонной недели я решил проверить: позвонил тому самому знакомому и спросил телефон, по которому они заказывали.
Я снял комнату в гостинице и стал ждать, представляя, каким идиотом буду себя чувствовать, когда окажется, что знакомый меня действительно зло разыграл и мне придется говорить сутенеру, что секс мне не нужен и я передумал. Но говорить ничего не пришлось – одной из девушек, приведенных ко мне на смотрины, оказалась Ольга… Четко помню, как она тогда закрыла лицо руками и убежала. А что было потом – не помню. Я снял квартиру и просто существовал, до того звонка Станислава Валентиновича…
* * *
Официантка принесла наш заказ.
– А ты все такой же… – вдруг сказала она.
– Такой же какой?
– Задумчивый, молчаливый…
Я отпил сока.
– Угу, замкнутый и нелюдимый?
– Перестань, я такого не говорила…
Мы вновь замолчали.
– Ну а у тебя как дела? – Я попытался оживить разговор.
Она посмотрела на меня, ее глаза блеснули, и мне стало страшно – стало страшно, что еще чуть-чуть, и я оживлю прошлое…
– Диплом получила, работаю… А с прошлым, Ник, с прошлым – все! – Она посмотрела на меня исподлобья, ожидая моей реакции.
– Ну, это не мое дело, – сказал я чересчур резко.
Мы вновь замолчали.
– Девушка у тебя есть? – На этот раз оживить разговор попытку сделала она.
– Да, – соврал я.
– Понятно… удачи тебе, Ник. Мне надо идти.
Она вышла из-за стола, у меня что-то сжалось в груди:
– Оля?
Она посмотрела на меня, ожидая продолжения.
– Давай залезем на какую-нибудь крышу? Возьмем бутылку шампанского, два бокала… Будем смотреть, как, кружа, падает снег, и совсем-совсем ни о чем не будем думать?
– Холодно же. И потом, у тебя не получится совсем ни о чем не думать, я знаю. Я помню, каким ты был, а ты совсем не изменился, Ник. Прости… Мне пора.
Она ушла, а я остался с половиной стакана апельсинового сока и с разворошенными углями погасшего прошлого…
* * *
Когда я пришел забирать заказанную компьютерную технику, я понял, что в руках это мне все не унести и придется заказывать такси. Но тут мне в голову пришла идея – я достал свой мобильный:
– Ну? – встретил меня уже традиционным приветствием Станислав Валентинович.
– Я тут за покупками ездил, вот понял, что в руках мне все не утащить…
– Такси закажи.
Я молчал, думая, что он сейчас повесит трубку, но после какого-то молчания и с его стороны трубка внезапно заговорила:
– Где ты сейчас?
Я назвал адрес кафе.
– Жди, через полчаса буду.
На этом разговор завершился, и я отправился выпить еще один стакан витаминов, в этот раз вперемешку с водкой.
Ровно через полчаса я увидел джип Станислава Валентиновича, паркующийся прямо на тротуаре у входа в кафе. Над дверью прозвенел колокольчик, и Станислав Валентинович подошел к моему столику:
– Поехали? – спросил он очень сухо.
– Да, сейчас, только счет оплачу.
Я расплатился, мы с ним вернулись в компьютерный магазин, погрузили мои покупки в багажник его машины, и он отвез меня до дома. Все это он сделал, не сказав ни слова, пока мы ехали, я слушал уже знакомого мне певца, который очень некстати пел о расставании – пел тихо, полушепотом, пел от лица покойника, пел о том, что он навсегда будет с любимой, пел о том, чтобы она помнила…
Не сказав ни слова, Станислав Валентинович помог занести мои покупки и все так же молча уехал. Почему он согласился помочь, для меня так и осталось загадкой.
26.11
Вторник
Егор сидел в своем кабинете и читал заявление какой-то старухи, которая «просит принять меры». Дочитав, он положил его в папочку к почти идентичным собратьям. В этой папочке были свежеполученные заявления, у которых еще не истек срок исполнения и которые еще требуют внимания. По истечению срока, спустя неделю-две, если «просящий» вновь не объявлялся – заявления шли на помойку. Если же «просящий» повторял свою жалобу, Егор ему отписывал, что «с их стороны делается все возможное», или «нет основания для», или же что «жалоба будет рассмотрена в порядке очереди», после чего, по обыкновению, дело опять же шло в мусорку. Если же «просящий» оказывался очень настырным, то принимались реальные меры. Какие – Егор не знал, но, представляя, какими они могли бы быть, он поеживался, как от мороза…
* * *
После «посвящения» Егор очнулся у себя дома и в первую секунду после пробуждения подумал, что вся история ему просто приснилась. Но его шея и плечи были обмотаны пропитанными кровью бинтами. Любое прикосновение к местам укусов отдавалось непереносимой болью. Мышцы сводило судорогой. Его рвало, глаза реагировали на свет болью. Тогда Егор занавесил окна, поставил свою кровать на ребро и весь день просидел за ней, укрываясь от солнечных лучей, ни на что ни реагируя, постанывая от боли и с ужасом представляя, что с ним будет дальше.
